Пожары, наводнения и дефицит питьевой воды: как бойкот США и нефтяное лобби срывают мировые планы по борьбе с изменением климата

Парижское соглашение: ожидания

«12 декабря 2015 года останется великой датой для планеты. Париж видел множество революций за прошедшие столетия. Сегодня произошла самая прекрасная и самая мирная революция из когда-либо случавшихся — революция в борьбе с изменением климата», — заявил десять лет назад тогдашний президент Франции Франсуа Олланд на заключении Парижского соглашения по климату.

«Это победа для всей нашей планеты и для будущих поколений», — вторил Олланду госсекретарь США Джон Керри, еще не зная, что спустя всего несколько лет его страна дважды выйдет из Парижского соглашения.

На той Конференции ООН по проблемам климата (COP21), состоявшейся в выставочном центре Ле-Бурже, все участники были воодушевлены. Но несмотря на ликование делегатов, специалисты уже тогда обращали внимание на размытость формулировок. А по Парижу в тот момент прокатилась волна демонстраций: протестующие призывали страны и правительства быть решительнее и называли соглашение слишком слабым, чтобы спасти планету.

Парижское соглашение заменяло собой принятый в 1997 году Киотский протокол, который вводил обязательства по сокращению выбросов парниковых газов лишь для развитых стран. Парижское соглашение кардинальным образом отличалось от Киотского протокола. Цели по снижению выбросов парниковых газов теперь определялись странами самостоятельно. Зато разделения стран на группы (тех, у кого есть климатические цели, и тех, кто делает что может) больше не было.

Основная декларированная цель принятого в Париже 25-страничного документа сводилась к тому, чтобы удержать глобальное потепление в рамках 2°C по сравнению с доиндустриальной эпохой (к 2100 году). Кроме того, подписанты договорились не только целиться в 2°C, но и стремиться к 1,5°C. Для этого стороны договорились существенно сократить глобальные выбросы парниковых газов, разработать стратегии низкоуглеродного развития и работать над адаптацией к последствиям изменения климата.

Каждые пять лет все страны обязались пересматривать свой вклад по снижению выбросов в атмосферу, постепенно его увеличивая, а также приняли решение поставить целью углеродную нейтральность и разработки стратегии ее достижения. Кроме того, развитые государства согласились выделять средства для помощи более бедным странам в области снижения выбросов парниковых газов, а также адаптации к изменению климата.

В соглашении прописывалось, что страны должны «как можно скорее достичь глобального пика выбросов парниковых газов», а затем приступить к их интенсивному сокращению и после 2050 года добиться баланса между объемом выбрасываемых в атмосферу газов, получаемых в результате промышленной деятельности и поглощаемых естественным образом — лесами, почвой и Мировым океаном.

…и реальность

Во многом само достижение Парижского соглашения по климату стало возможным благодаря договоренностям крупнейших эмитентов — Китая и США. За последние десять лет, впрочем, Соединенные Штаты дважды выходили из соглашения. В первый раз это случилось в 2017 году, во время первого срока Дональда Трампа, однако затем администрация Байдена отменила это решение. Во второй раз Трамп объявил о выходе из соглашения сразу после возвращения в Белый дом, но официально решение вступит в силу 27 января 2026 года.

Кроме того, в 2025 году администрация Трампа прекратила работу USAID (многие средства из нее шли на помощь наиболее уязвимым странам в области климата), а также перестала делать отчисления в международные климатические фонды и на работу рамочной конвенции ООН об изменении климата (того органа ООН, который и организует весь климатический процесс в целом). В результате бюджет секретариата ООН по климату снизился на 20% (на летних переговорах в Бонне в июне 2025 года экономили даже на переводчиках).

В отличие от США, Китай на последнем раунде климатических переговоров в Бразилии, завершившихся в конце ноября, все чаще называли новым лидером в борьбе с изменением климата, заставляя многих исследователей пересматривать мнение, что борьба за экологическую и климатическую повестку свойственна лишь демократическим странам.

Очередная Конференция ООН по климату (COP30) собралась 10–22 ноября в бразильском городе Белен уже совсем с другими настроениями, нежели в Париже. Если во французской столице занимавший тогда пост генерального секретаря ООН Пан Ги Мун уверял, что «история запомнит этот день» (12 декабря 2015 года), и называл соглашение «грандиозным успехом для планеты и ее народов», то действующий глава организации Антониу Гутерриш в преддверии COP30 довольно однозначно заявил: «Давайте признаем: мы провалились».

«Правда в том, что нам не удалось предотвратить рост температуры выше 1,5°C в ближайшие несколько лет. Превышение 1,5°C будет иметь разрушительные последствия. И некоторые из них окажутся критическими, будь то в Амазонии, Гренландии, Западной Антарктиде или на коралловых рифах», — заявил Гутерриш, призвав участников COP30 задуматься над его словами, «изменить курс» и не допустить «превращения Амазонки в саванну».

Хозяин площадки президент Бразилии Луис Инасиу Лула да Силва поддержал мрачный настрой генсека ООН и заключил: «Изменение климата больше не является угрозой будущего. Это трагедия настоящего».

Гутерриш и да Силва во многом, безусловно, правы. Взять хотя бы тот факт, что последние 11 лет стали самыми теплыми в истории планеты с начала метеорологических наблюдений. А 2024 год и вовсе оказался самым жарким в истории.

Тогда из-за экстремально высоких температур, например, погибли сотрудники избирательных комиссий в Индии и паломники, совершавшие хадж в Саудовской Аравии; в Париже в разгар туристического сезона закрывалась Эйфелева башня, ряд французских АЭС прекращали работу из-за того, что воду, предназначенную для охлаждения реакторов, невозможно было охлаждать из-за высокой температуры воздуха.

Впрочем, незадолго до открытия саммита в Бразилии звучали и другие мнения. В частности, буквально за несколько дней до этого миллиардер и сооснователь Microsoft Билл Гейтс написал меморандум, в котором признал серьезность проблемы, но заявил, что «она не уничтожит человечество», призвав сосредоточиться на мерах адаптации к изменению климата и поставить человеческое благосостояние в центр программ борьбы с изменением климата.

Секретариат Рамочной конвенции ООН по изменению климата в своем докладе накануне бразильской конференции также отметил некоторые достижения. Согласно ему, «кривая выбросов идет вниз» — к 2035 году глобальные выбросы сократятся на 12% по сравнению с уровнем 2019 года. Другое дело, что в ежегодном докладе Программы ООН по окружающей среде (ЮНЕП) подчеркивается: чтобы добиться целей в 2°C и 1,5°C, в 2035 году сокращение эмиссии должно составить 35 и 55% соответственно.

Если перед COP21 в Париже ученые прогнозировали повышение средней температуры Земли примерно на 4°C к концу столетия, то в 2025 году (исходя из документа, принятого в Белене) этот показатель снизился до 2,6°C (хотя ряд экспертов дают менее оптимистичную оценку в 3°C). А с 2015 года планета потеплела на 0,3°C — с 1°C до 1,3°C.

С одной стороны, прогресс налицо, и вряд ли его можно было добиться без Парижского соглашения. С другой — всего за одно десятилетие планета вплотную приблизилась к 1,5°C, что и позволило генсеку ООН заявить о провале, хотя эта планка и была заложена в документ в качестве идеальной, а не основной цели.

Как отметила бывший исполнительный секретарь Комиссии ООН по изменению климата (РКИК ООН) Кристиана Фигерес, которую называют архитектором парижского соглашения, мировое сообщество «движется в направлении, намеченном в Париже» и даже «со скоростью, которую никто не мог и предсказать», однако темпы усилий человечества по борьбе с изменением климата все еще недостаточны для предотвращения самых негативных для планеты сценариев.

Затопление городов, пожары, дефицит воды — какие последствия нас ждут

Эксперты подчеркивают: удержание потепления в пределах 2,6°C — это скорее наименьшее из зол, а реализация даже подобного прогноза далеко не гарантирована, не говоря уже о том, что при таком сценарии Земля все равно столкнется с целым рядом разрушительных последствий.

Например, если в XIX веке волны жары (или тепла) происходили раз в пятьдесят лет и воспринимались как нечто экстраординарное, то сейчас они случаются раз в шесть лет. При 2,6°C к концу XXI века подобные волны будут накатывать раз в два-три года (при 4°C их можно было бы ожидать каждый год, а иногда и два раза в год).

Если человечеству удастся к концу столетия удержать потепление в пределах 2,6°C, то это приведет к дополнительным 57 экстремально жарким дням в году по сравнению с текущим уровнем. Если бы реализовался допарижский сценарий повышения средней температуры на 4°C, то количество смертельно опасных дней выросло бы на 114 в год. Это катастрофично для ряда стран, например для Сейшел или Индонезии, где при уровне 2,6°C рост составит 137 и 134 жарких дня соответственно. Без Парижского соглашения эти показатели и вовсе достигли бы 262 и 248 дней.

Впрочем, специалисты поясняют, что волны жары — это то, к чему вполне реально приспособиться. Например, возможно даже снизить количество пожаров, несмотря на автоматически повышающиеся риски их возникновения в периоды экстремально высоких температур. Дело в том, что в случае с пожарами многое зависит от продвинутости и эффективности систем их обнаружения и тушения, а также ряда других факторов, будь то наличие сухостоя в лесах или полос безопасности.

Еще одним последствием сценария 2,6°C станут подъем уровня Мирового океана и затопление ряда территорий, вплоть до исчезновения некоторых малых островных стран, например Кирибати и Тувалу, или целых прибрежных городов, таких как столица Индонезии Джакарта. В масштабах всей планеты это напрямую затронет около 50 млн человек, преимущественно в Юго-Восточной Азии и Тихом океане (при 4°C — около 100 млн). Ряд экспертов отмечают, что исчезновение нескольких государств из-за глобального потепления — это уже не угроза, а вопрос времени.

Наиболее же серьезным последствием удержания температуры в пределах 2,6°C станет острый дефицит воды, с которым столкнутся около 1 млрд человек (при 4°C — до 3 млрд). Значительная часть этих людей будет вынуждена стать климатическими мигрантами.

В целом специалисты подчеркивают, что последствия будут отличаться от региона к региону. Где-то возникнет острейшая нехватка воды, где-то территории станут непригодными для жизни из-за более частых штормов и схода селей, а где-то Мировой океан просто поглотит сушу. Но даже с учетом этого без Парижского соглашения перспективы планеты были бы на порядок хуже.

В чем прогресс

Более позитивные прогнозы опираются на несколько факторов. Во-первых, замедлились темпы выбросов парниковых газов в атмосферу. Этот показатель по-прежнему растет и в абсолютных значениях в 2024 году достиг рекорда — 53,2 гигатонны в эквиваленте CO2, однако в процентном соотношении прирост шел не так быстро, как до принятия Парижского соглашения.

При этом две трети всех выбросов приходятся на восемь экономик мира (лидеры — Китай, США, Индия, ЕС, Россия). Среди них относительно успешно (хотя и недостаточно) снизить эмиссию парниковых газов в период с 2015 по 2024 год удалось Японии — на 20%, Евросоюзу — на 19%, США — на 7%. В то же время у Индии выбросы выросли на 32%, у Китая — на 20%.

Во-вторых, благодаря Парижскому соглашению в мире случился буквально бум электрогенерации с помощью возобновляемых источников энергии. Так, солнечные станции стали крупнейшим источником прироста электрогенерации, а ключевую роль в этом во многом сыграл Китай, который, хоть и остается крупнейшим эмитентом парниковых газов, оказался еще и лидером в сфере возобновляемой энергетики.

За 2024 год в КНР установили в два раза больше солнечных панелей и ветровых турбин, чем во всем остальном мире вместе взятом. При этом Китай настолько масштабно развернул производство элементов, необходимых для солнечных и ветровых станций, что цены на эту продукцию обвалились на 80%, сделав ее банально доступнее. Отчасти благодаря этому на последней конференции ООН по климату в Париже Китай все чаще называли новым климатическим лидером.

На сегодняшний день инвестиции в чистую энергию вдвое превышают вложения в ископаемое топливо, а производимая из возобновляемых источников энергия утроилась с момента подписания Парижского соглашения и к 2024 году достигла 40% от всей мировой электрогенерации. Более того, в первой половине 2025 года возобновляемые источники энергии впервые в истории обогнали по электрогенерации уголь — самый опасный для климата энергоресурс.

Рост потребления угля в мире, кстати, тоже замедлился, однако, несмотря на планы многих стран выйти из угольной энергетики совсем, 2024 год стал рекордным в абсолютных значениях по потреблению угля (отметим, что ряд стран, включая Китай, заявляют, что строят станции нового поколения с меньшим удельным объемом выбросов).

Параллельно с бумом возобновляемых источников энергии произошел и резкий рост использования электромобилей. Если к моменту конференции в Париже электромобили в общем объеме авторынка составляли лишь 1%, то теперь их доля приблизилась к четверти. В 2024 году каждый пятый проданный автомобиль в мире был электрическим. И здесь тоже не обошлось без поддержки Китая, который стал мировым лидером по производству электрического транспорта, а компания BYD в 2024 году впервые обогнала американскую Tesla по выпуску электромобилей.

Как подчеркивает The New York Times, рост популярности электромобилей имеет важнейшее значение для борьбы с изменением климата. Уже сегодня электрические машины покрывают потребность планеты в нефти примерно на 2 млн баррелей в день, что сопоставимо с суточным потреблением Германией «черного золота». Впрочем, нельзя забывать, каким образом генерируется электроэнергия, потребляемая электромобилями (а именно — из каких источников состоит энергобаланс региона или страны), а также обо всех сопутствующих экологических последствиях добычи необходимых для электромобилей ресурсов и их утилизации.

Тревожное будущее

Целый ряд войн и международных конфликтов, экономических кризисов в различных странах, рост неравенства и социальной напряженности, выход США из Парижского соглашения и устроенная президентом Дональдом Трампом тарифная война с другими государствами — все это так или иначе не добавляет внимания глобальной проблеме климатических изменений и не способствует более усердной работе над реализацией планов в рамках договора десятилетней давности. Важно, что все участники парижского соглашения, за исключением США, по-прежнему привержены документу, по крайней мере на бумаге. Однако самоустранение Вашингтона создает опасный прецедент. Причем уже во второй раз.

Первый раз, когда президент Дональд Трамп решил вывести страну из соглашения, оказался не столь болезненным. Еще во время президентской кампании 2016 года он обещал отозвать подпись под климатическим документом. Но первые три года после вступления договора в силу выход из него был закрыт для всех участников. Поэтому Трампу пришлось дождаться 4 ноября 2019-го, чтобы подать заявку на выход. Официально США перестали быть стороной соглашения лишь год спустя — на следующий день после президентских выборов, на которых победил демократ Джо Байден, через два месяца вернувший Америку в договор.

Во второй раз все оказалось несколько серьезнее. Официально США снова покинут Парижское соглашение 27 января 2026 года, а значит, как минимум до 20 января 2029 года страна никоим образом не будет связана с документом. В зависимости от того, кто победит на выборах 2028 года, этот срок может затянуться.

Впрочем, этим действия новой администрации США не ограничились. Выступая на Генассамблее ООН в сентябре 2025 года, Трамп назвал изменение климата «крупнейшей аферой в мире», заявил, что прогнозы последствий изменения климата «составляли глупые люди», и призвал другие страны последовать примеру США.

Такая воинственность президента США несколько удивляет, поскольку соглашение не накладывает на участников никаких жестких обязательств и каждая из сторон самостоятельно определяет свой вклад в борьбу с изменением климата. Кроме того, никаких наказаний за невыполнение самоустановленных целей не предусмотрено. Однако нынешняя администрация, увлеченная развитием нефтегазовой отрасли и работающая под лозунгом Трампа «Бури, детка, бури», наверное, и не могла поступить иначе.

12 ноября в Белене на COP30 была принята Декларация об информационной целостности в области изменения климата, цель которой — противодействовать дезинформации, подрывающей климатические меры, а также продвигать основанную на фактах информацию о климате.

Президент Бразилии Лула да Силва, комментируя появление подобного документа, заявил: «Мы живем в эпоху, когда отдельные силы отвергают научные доказательства и подрывают доверие к институтам. Пришло время нанести очередное поражение отрицанию очевидного».

Это упрек довольному большому числу стран, чьи правительства или определенные политические силы продвигают идею глобального заговора, пытаются манипулировать климатическими данными или убедить людей, что попытки снижения выбросов парниковых газов бесполезны, а то и откровенно вредны для экономики и общества.

Выход США из Парижского соглашения — это не только психологический удар по мировым усилиям в борьбе с изменением климата, но и вполне практический. Реализация ключевой цели документа — удержание средней температуры в пределах 2°C — требует колоссальных инвестиций. В рамках документа, заключенного в 2015 году, развитые государства обязались выделять на климатическое финансирование развивающихся и наиболее уязвимых стран $100 млрд в год.

Дальше начались игры со статистикой. Если принимать во внимание все возможные средства, выделенные на «климат», — государственные и частные (инвестиции) средства, ресурсы международных банков развития, гранты, кредиты и так далее, то получается, что, возможно, эта цель уже была достигнута и сумма набрана.

Но многие страны Глобального Юга настаивают на том, что в случае климатического финансирования речь должна идти только о государственных средствах и грантах, причем отдельные треки должны выделяться на адаптацию к изменению климата (а не только на программы по снижению выбросов парниковых газов) и на покрытие так называемых «потерь и ущерба», то есть тех негативных последствий изменения климата, к которым невозможно адаптироваться (например, потерю территорий островных государств, исчезновение коралловых рифов, потери лесов в результаты пожаров, видов растений и животных в результате сокращения биоразнообразия и др.).

В 2024 году на COP29 в Баку были согласованы две новые цели климатического финансирования: одна от Глобального Севера Глобальному Югу — $300 млрд ежегодно к 2035 году, вторая — средства самого Глобального Юга (не забываем, что в вопросах климата Глобальным Югом считаются и Китай, и Сингапур, и ОАЭ, и Саудовская Аравия, и Южная Корея) для стран Глобального Юга, в частности для наиболее уязвимых стран.

В бразильском Белене делегаты договорились постараться утроить финансирование мер на адаптацию к изменению климата в наиболее уязвимых странах к 2035 году.

Поэтому выход США из соглашения действительно представляет проблему: еще в 2024 году доля страны в международном климатическом финансировании составляла около 8%.

Кроме того, несмотря на бум зеленой энергетики, инвестиции в эту сферу серьезно отстают от уровня, необходимого для достижения целей Парижского соглашения. Для реализации планов стран по снижению выбросов парниковых газов к 2030-м годам мировые вложения в возобновляемые источники должны составить $4,5 трлн, тогда как сейчас нет и половины от этого объема.

Результаты завершившейся конференции ООН по климату в Бразилии, впрочем, демонстрируют два важных тренда. Во-первых, в вопросах климатического финансирования растет роль крупнейших стран Глобального Юга (а не только традиционных доноров — стран Глобального Севера): Китая, Индии, Саудовской Аравии, ОАЭ, Сингапура, Южной Кореи.

Во-вторых, довольно важную роль сохраняют так называемые субрегиональные акторы — регионы, города, компании. На фоне отсутствия США в климатическом переговорном процессе в настоящее время фонд Майкла Блумберга и некоторые другие частные фонды взяли на себя покрытие части взносов страны в климатическом процессе ООН, в то время как губернатор Калифорнии Гэвин Ньюсом, специально приехавший в Белен, чтобы показать намерение следовать климатическому курсу, оказался самым громким голосом страны в настоящее время.

Это не единственные примеры: очень многие регионы и города имеют более амбициозные меры в области снижения выбросов парниковых газов и адаптации к изменению климата, чем их страны в целом, поэтому роль подобных участников международного процесса, скорее всего, будет расти и дальше (несмотря на то что формально в переговорах по климату принимают решения все-таки делегации стран, то есть правительств национальных государств).

Важность формулировок

Хотя научная база проблемы антропогенного изменения климата известна ученым и обществу уже на протяжении десятилетий (а именно — тот факт, что в данный момент развития человечества на планете критическую роль играет сжигание ископаемого топлива), само понятие «ископаемого топлива», упоминание его роли и призыв к снижению его использования появились в финальном решении конференции ООН впервые только два года назад, на 28-й сессии климатических переговоров. Парадоксальным образом эта конференция проходила в одной из крупнейших нефтедобывающих стран мира — ОАЭ.

Финальные решения конференций не имеют для государств юридически обязывающей силы, однако задают направление для дальнейшего развития и инвестиций частного бизнеса, демонстрируя консенсус стран по вопросам климата, экологии, энергетики и многих смежных областей.

В 2023 году на климатическом саммите в Дубае в финальном документе появился призыв к «переходу от ископаемого топлива». Несмотря на то что «меню» климатических решений включало целый ряд технологий, многие из которых критикуются экологами (среди них были атомная и газовая энергетика, технологии улавливания выбросов и др.), уже сам факт упоминания ископаемой энергетики и направление развития по пути ухода оказал серьезное влияние.

События последних двух лет продемонстрировали откат в этом вопросе. Формулировки, утвержденные на COP30 в Бразилии всеми странами, вновь оказались намного слабее, они не содержат упоминаний «ископаемого топлива» как такового. Это стало результатом противодействия делегаций целого ряда нефте- и газодобывающих стран, в том числе Саудовской Аравии, Нигерии и России, которые выступают за свободный выбор стран в вопросах мер климатической политики и снижения выбросов парниковых газов (в официальной формулировке России, например, это звучит как принцип «технологической нейтральности»), определения приоритетов развития энергетики, а также поддержки тех или иных источников генерации (например, природного газа в качестве переходного топлива).

Как показали переговоры в Бразилии, сейчас в поддержку более строгих формулировок в области ограничения использования ископаемого топлива и призывов к снижению его использования высказываются в основном страны Евросоюза и Латинской Америки. Выступления делегатов последнего региона с критикой текста финального документа и отсутствия упоминания «ископаемого топлива» задержали работу закрывающей пленарной сессии на несколько часов, а работу всей конференции — больше чем на сутки.

Дискуссии вокруг вопросов изменения климата на международном уровне остаются напряженными. Три основные линии конфликтов: вопросы климатического финансирования, вопросы технологий, конкретных мер и методов снижения выбросов и формулировки вокруг термина «ископаемое топливо». Тем не менее большинство государств ставят вопрос климатических изменений в ряд первоочередных.