Новости
Владимир Путин подарил Русской православной церкви одно из ценнейший произведений древнерусского искусства — «Троицу» Андрея Рублева. Теперь икону XV века, которая хранится в Третьяковской галерее в особых условиях под постоянным контролем реставраторов, перевезут в церковь. Искусствоведы называют это катастрофой и предсказывают, что «Троица» будет утеряна. Эксперты также указывают, что аргументы о сакральном значении работы Рублева несостоятельны и говорят не о христианском, а о магическом сознании.
Сообщение о передаче «Троицы» появилось 15 мая на сайте Московского Патриархата. На следующий день Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, выступая на заседании Синода, рассказал, что обратился в администрацию президента с просьбой отдать икону на две недели, чтобы выставить ее в храме Христа Спасителя в честь праздника Троицы (4 июня). Как утверждает глава РПЦ, в ответ на это «скромное пожелание» Путин принял решение отдать работу Рублева церкви насовсем.
«Дай Бог, чтобы возвращение великой святыни Церкви нашей для постоянного поклонения верующих укрепило веру в нашем народе, чтобы молитвы, проливаемые перед этим образом, были услышаны Господом. А сегодня в этих молитвах — просьба о мире, о благоденствии Отечества нашего, о прекращении всякой междоусобной брани и о том, чтобы мир и благоденствие вернулись на землю Русскую», — заключил патриарх.
При этом пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков на вопросы о «Троице» ответил, что решение было согласовано с Путиным, но «в документальном оформлении это прерогатива Министерства культуры». В Минкультуры, в свою очередь, заявили, что передают икону РПЦ «на долгосрочное ответственное хранение» и что она будет, как и раньше, храниться «в специальной капсуле, предусматривающей поддержание температурно-влажностного режима».
Алексей Лидов, историк искусств, византолог, академик Российской академии художеств (РАХ), рассказал The Insider, что даже перевозка «Троицы» грозит непоправимыми последствиями.
«Все реставраторы-профессионалы в один голос говорят, что состояние доски „Троицы“ такое, что любое ее перемещение даже на небольшое расстояние чревато и икона может просто погибнуть. Еще в 2010 году был расширенный ученый совет, в котором я принимал участие, в связи с просьбой передать икону в [Свято-Троицкую Сергиеву] лавру. Были специальные доклады реставраторов с подробными фотографиями, которые показывали, что сама перевозка грозит гибелью или очень серьезными утратами. Это преступление перед русской культурой».
Передача церковного имущества из собственности государства в собственность РПЦ началась еще в 1990-х годах, а в 2010 году был принят Федеральный закон о передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения.
«Это очень давняя история, у которой были свои всплески и кульминации, одна из которых как раз была в 2010 году накануне принятия закона о возвращении имущества. Эта история несет в себе угрозу гибели огромного числа памятников, потому что большая часть древних икон находятся в очень хрупком состоянии. Такое произошло с иконой Богоматери Боголюбской XII века, переданной Церкви, которая в условиях немузейного хранения была почти уничтожена. С колоссальными трудами лучшие реставраторы возвращали ее к жизни.
Теоретически воссоздать в церкви музейные условия возможно, как в случае с Богоматерью Владимирской, для которой был сделан специальный сейф-ковчег с особой температурой и влажностью внутри. В этом ковчеге она хранится в церкви Николая в Толмачах, которая является одновременно эдакой Третьяковской галереей для Церкви, а настоятель церкви является сотрудником Третьяковской галереи. Это редкий пример относительно удачного компромисса, хотя все равно непонятно, почему великий памятник мирового искусства должен быть в церкви и не может быть заменен высококачественной копией, как это обычно и было.
Для меня абсолютно принципиальна идея сохранности памятников. Если есть угроза физическому существованию памятников, как она есть в отношении большинства древних икон, то всякие разговоры о том, что они должны находиться только в церкви и нигде иначе, — это преступление перед культурой. Неслучайно, что сама Церковь в XIX веке стала создавать так называемые епархиальные древнехранилища, куда эти древние иконы помещали. Это важно, потому что большинство этих [старых, пришедших в негодность] икон уничтожалось по византийским канонам: их надо было похоронить или сжечь, и на этом святом огне в Великий Четверг варили святое миро. Именно так погибло большинство византийских икон, так до нас и не дошедших».
Надежды на то, что в церкви для «Троицы» создадут правильные условия хранения, нет, рассказала The Insider искусствовед, выпускница Папского Григорианского Университета в Риме Слава Швец. После трехдневного пребывания в Свято-Троицкой Сергиевой лавре летом 2022 года состояние иконы значительно ухудшилось — реставраторы насчитали более 60 повреждений.
«Из прошлогоднего опыта известно, что икону вернули в очень плохом состоянии, с повреждениями красочного слоя, микротрещинами, и собирались реставрировать и укреплять ее еще минимум год-полтора. Надеяться, что она будет выставлена в подходящих условиях, — бессмысленно. Скорее всего мы ее уже потеряли, это вопрос времени.
Аргумент „сакральное значение важнее художественной ценности“ не только ставит крест на Российской Федерации как на светском государстве, где церковь была от государства отделена, но и противоречит напрямую второй заповеди [„Не сотвори себе кумира“], не говоря уже о догмате иконопочитания. С точки зрения верующего нет никакой разницы между оригинальной „Троицей“, приписываемой Рублеву, и ее копией, сделанной любым художником, или ее постером, или фотографией.
Вопрос веры — это не вопрос подлинности. Вопросом подлинности в применении к религии задаются только в случае талисманов или амулетов, в случае магического мышления. Только в язычестве есть слабые или сильные амулеты. Так как мы поклоняемся Богу, а не его изображению, то совершенно неважно, смотрим ли мы в момент молитвы на „Троицу“ оригинальную или на ее копию.
У меня для всех плохие новости: в общем, там [в России] кончилась эпоха науки и началась эпоха магии. Это не про веру, не про религию, не про Христа. Теперь это означает, что некоторое люди, не только из РПЦ, у любого музея могут затребовать любой объект, и если у человека достаточно власти, то это изымут из музея. Музей занимается сохранностью и консервацией. Мы потеряли кучу икон VI, VII и VIII веков, которые разрушили в ходе шествий, религиозных праздников и так далее. Казалось бы, могли бы с VI века поумнеть и начать отделять одно от другого».
По словам Швец, разумный компромисс в отношении произведений религиозного искусства можно наблюдать в Риме, центре католической веры.
«У нас есть «Снятие с креста» Рафаэля, которая до этого в церкви висела много лет. Теперь в церкви висит хорошая копия, и ни у кого никаких проблем нет, все молятся на копию. Если вы вдруг оказались в галерее [Боргезе] и вас пробило, то можете помолиться на картину, которая работает как икона.
В Сикстинской капелле каждые полчаса приходит священник и говорит: „Мы находимся в священном месте. Прошу семь минут тишины. Братья, помолимся!“ и все стоят и читают „Отче Наш“. В Сикстинской капелле это постоянно происходит. Если ты смотришь на Микеланджело, то ты его обсуждаешь, а если в этот момент ты еще и верующий, то ты просто приходишь, становишься на коленки и молишься. Там стоит священник, можешь с ним побеседовать и даже исповедаться».
Григорий Михнов-Вайтенко, архиепископ Апостольской православной церкви, в беседе с The Insider также отверг аргумент о «сакральности» «Троицы», из-за которой она якобы непременно должна находиться в церкви.
«В христианстве подлинную ценность имеет первообраз, а не материальные предметы. Значение имеет художественный образ, созданный Рублевым и миллион раз растиражированный, который сохраняется в памяти, в умах, сердцах, сознании и так далее, а сама по себе доска с изображением, по сути, эту свою сакральность утрачивает, но приобретает историческую и культурную ценность. Это чудо, что ее удалось сохранить столько сотен лет, и это требует чрезвычайно бережного и осторожного обращения. Вообще христианство относится снисходительно к любого рода артефактам. Неслучайно господь Иисус Христос не оставил никакого своего материального следа: ни могилы, ни тела, а просто перестал быть здесь, вознесшись на небеса».