История
Изначально человек придумал одежду именно для того, чтобы оберегать свое тело и прятать его от непогоды. Но модная одежда на протяжении всей своей истории отчаянно сопротивлялась гигиене и правилам безопасности. Так и создаваемые сегодня - в ответ на пандемию - коллекции дизайнерских масок из текстиля хороши для хайпа в инстаграме, но не для настоящей защиты себя и окружающих от вируса. Исследователь моды Тим Ильясов рассказывает, как на протяжении последних веков стремление к красивому внешнему виду заставляло человечество рисковать здоровьем и даже жизнью.
Казалось бы, мода к третьему десятилетию XXI века изменилась, стала осознанной, разнообразной, этичной и разумной. Отчасти это так, но, на практике осознанность и этика — лишь тренд, которого часто придерживаются только на визуальном уровне. Мода может учитывать что угодно: вопросы статуса, соответствие культуре, нормы морали или их отсутствие, течения в искусстве, в конце концов, но совершенно забывать о гигиене, то есть защите и сбережении здоровья человека.
Парфюм против миазмов
Мода как феномен окончательно сформировалась в середине XVII века при дворе Людовика XIV - короля-солнце. Версальский двор превратился в одно непрекращающееся театральное действо с королем в главной роли. Границы личного были полностью отменены, а жизнь монарха оказалась лишена всякой интимности. Вся его деятельность - от приема пищи до гигиенических процедур - происходила на глазах людей. Гигиена в Версале становится частью публичной придворной жизни. И, надо отметить, гигиена весьма своеобразная: весь версальский двор, включая короля, не мылся, а потому неистово вонял. Врачи того времени считали, что нахождение в воде опасно для здоровья. Вместо мытья практиковались протирания полотенцами, маслами или лосьонами. Ну и конечно, в обиходе был парфюм. Духи пользовались славой весьма успешных и гигиеничных борцов с болезнями еще с эпохи Возрождения. Медики вплоть до XVIII века полагали, что недуги передаются через “миазмы” - зараженный воздух или дурные запахи, потому надушенные платки или перчатки вполне могут спасти своего владельца от эпидемии. Так, уже в XVI - XVII веке выяснили, что перчатки спасают при эпидемии, но не всякие, а только благоухающие. Впрочем, перчатки иногда пропитывали не только духами, но и ядом. Королева Екатерина Медичи, к примеру, использовала их в качестве орудия для отравления.
Самой гигиеничной формой одежды во все времена было и остается нижнее белье, впитывающее излишки пота и оберегающее тело от внешних воздействий. В эпоху Луи XIV белье получило особый статус. Нижние рубашки украшались богатым кружевом, собирались в густые драпировки и торчали из под одежды. Идеально белая и чистая нижняя рубашка представлялась наивысшим проявлением как гигиеничности, так и респектабельности. В мире, где ни тело, ни окружающее его пространство не блещут чистотой, кристальная белизна «хрустящей» нижней рубашки свидетельствовала о том, что владелец надел ее совсем недавно, а, значит, он часто меняет белье. Учитывая стоимость белья, такая расточительность свидетельствовала о невероятном высоком положении и достатке.
В силу своеобразных гигиенических норм Луи XIV быстро облысел и начал носить парик (надо отметить, что наследственность тоже имела место, отец короля-солнце Людовик XIII был лишен шевелюры и пользовался чужой). Разумеется, вслед за монархом парики начали носить все. Мода на парики у мужчин сохранится на полтора столетия и окончательно уйдет лишь в начале XIX века. Парики становились все масштабнее, покрывались салом и пудрой из муки. При этом родные волосы под этими конструкциями сваливались в колтуны. И, разумеется, головы модников кишели паразитами.
Женские прически поначалу были достаточно лаконичными, но к середине XVIII века поменялись местами с мужскими. Если при Людовике XIV мужская прическа была существенно объемнее женской, то при дворе его последователя Луи XV парик мужчин существенно уменьшился. Зато дамские куафюры начали расти и к 1770-м годам достигли своего пика. Модникам и модницам приходилось идти на разные гигиенические ухищрения. Чтобы хоть как-то облегчить зуд, они использовали специальные чесалки в виде вырезанной из кости кисти руки на длинной рукоятке. И блохоловки, разумеется. В прически и парики вставлялись маленькие колбы с дырочками, внутри которых содержались капелька крови и меда. Паразиты чуяли кровь и прилипали к меду. Помимо паразитов, парики могли быть вредны и тем, что могли передавать своим владельцам инфекции, ведь их нередко делали из волос умерших, в том числе от болезней, людей.
Но, кроме того, парики и высокие прически были просто опасны. Они нередко воспламенялись от свечей, превращая владельцев в живые факелы. Мытье и ванны распространяются только с середины XVIII века (и то исключительно в благородной среде). Эра просвещения начинает заботиться о благополучии тела. В эту эпоху здоровье состязалось со свободой за звание высшего блага. Эволюционировали и медицинские, и гигиенические нормы, в том числе и в одежде. Увы, «гигиеничная» мода и лаконичные силуэты продержатся недолго.
Рождение гигиенических принципов. Человек умытый
В начале XIX века великий революционер моды Джордж (Красавчик) Браммел стер с лиц мужчин косметику, снял с их голов напудренные парики и заставил тщательно ухаживать за собой. Родился институт дендизма с обязательным культом чистого тела. Сам Браммел тратил на свой утренний туалет три часа каждое утро. Пользуясь специальными лосьонами, тониками, кремами, гребенками, пилками, щипцами и ножницами, он создавал идеально небрежный, но при этом блещущий чистотой образ.
Дамы начала XIX века отказались от пышных причесок и платьев на каркасах в пользу античных, слегка растрепанных кудрей и белых платьев-туник на высокой талии. Однако эра ампира с ее лаконичным стилем завершилась быстро, и весь оставшийся век дамская мода изголялась в невероятном декоре и пышности. Пушкинская эпоха 1820-1830-е — это эра бидермайеровских платьев с безмерным украшательством, огромными юбками (иногда использовали надувные каучуковые подъюбники для создания необходимого объема), тонкими затянутыми талиями, безумными прическами и шляпами увитыми лентами. И пока медицина и гигиена в XIX веке активно развивались, мода оставалась антигиеничной, а порой и просто убийственной. В прямом смысле слова. Бальные платья 1830-х с их открытым декольте называли туалетами «а-ля туберкулез», а эпидемию гриппа даже именовали «муслиновой лихорадкой» по названию тонкой ткани, использовавшейся для нарядов.
Модницы, затяните корсеты!
Гигиена бывает разной, в том числе - социальной. Моду на огромные кринолины середины XIX века нередко оправдывали моралью. Вроде как чрезвычайно пышная юбка позволяет даме держать социальную дистанцию и оберегает ее от нежелательных прикосновений мужчин. Однако нередко огромные платья, сшитые из десятков метров ткани на кринолине, таили в себе смертельную опасность. Свечное и газовое освещение уйдет из западного обихода полностью только к ХХ веку. И весь XIX век (особенно в 1850-е и 1860-е) газеты пестрели сообщениями о сгоревших заживо женщинах, чьи платья моментально вспыхивали от свеч. Были известны случаи массовой гибели женщин, когда огонь передавался от одного платья к другому. Нередки были драматичные ситуации и на сцене. В музее Парижской оперы (Опера Гарнье) хранятся обгоревшие обрывки тюля - все, что осталось от костюма танцовщицы, сгоревшей прямо во время спектакля на глазах у публики.
Весь XIX век газеты пестрели сообщениями о сгоревших заживо женщинах, чьи платья вспыхивали от свеч
Беда этой моды была еще и в ее массовости. Кринолин носили не только дамы высшего общества - объемная конструкция под юбкой была общепринятой нормой даже для девушек из рабочей среды. И бывало, что станки и техника затягивали юбки фабричных работниц… В этих случаях девушек крайне редко удавалось спасти от гибели.
Мода XIX века таила и множество других опасностей. Одной из самых коварных был краситель. Стремясь добиться необычного или яркого цвета одежды и аксессуаров, производители нередко использовали ядовитые вещества. Чаще всего это была ртуть, которую активно применяли в шляпном производстве, и свинец. В шляпных лентах содержалось достаточное количество карбоната свинца, чтобы вызвать серьезное отравление. С этим боролись, но не всегда успешно. Даже в ХХ веке использование ядовитых веществ в производстве одежды было нередким. Например, в шляпе 1930-х годов могло быть столько ртути, чтобы отравить миллионы литров воды.
Немецкий гигиенист Густав Йеггер в конце XIX века ратовал за распространение комфортого и гигиеничного шерстяного белья без токсичных красителей. Йеггер производил «здоровую одежду». Драматург Бернард Шоу состоял с ним в переписке и поначалу иронизировал над опасностью одежды, однако не без тени ужаса: «Теперь оказалось, что причина ревматизма - мои кожаные подтяжки, а шляпная подкладка сулит мне менингит… мой воротничок лишает меня голоса, мой жилет угрожает мне ожирением сердца, брюки таят водянку… Прощайте. Холера подступает, и я чувствую, что моя хлопковая рубашка послужит мне саваном».
Оказалось, что причина ревматизма - мои кожаные подтяжки, а шляпная подкладка сулит мне менингит, писал Бернард Шоу
Другая гигиеническая проблема моды заключалась в излишне длинных юбках, волочащихся по земле. Улицы городов были не слишком чистыми: навоз, плевки и прочие нечистоты полные возбудителей инфекций оказывались на подолах юбок дам и попадали даже в самые респектабельные дома. В США даже появились «Клубы дождливого дня», ратовавшие за разрешение дамам носить укороченные юбки хотя бы во время непогоды. Компромиссный вариант - специальные зажимы для юбок - появились только в 1902 году.
Наконец, белье. Напомню, что, по идее, белье должно быть максимально гигиеничной частью одежды. Но мода XIX века решила поспорить с этой истиной. Основу дамского белья тогда составляли: нижняя рубашка, корсет и с середины века панталоны. До трусов и лифчика еще далеко, пока корсет правит балом и с каждым десятилетием стягивается все туже. На рубеже XIX и ХХ веков появилась ужасная мода на S-образные силуэты с истерично тонко затянутой талией, выгнутой спиной и низкой грудью. Гигиенисты били в набат, но мода и слышать его не хотела. Как бы странно это ни звучало, но радикальному гигиеническому прогрессу в моде способствовали лишь мировые войны.
Без локонов, но с голыми коленками
Решительный шаг в сторону гигиеничности одежды и моды был совершен только в годы Первой мировой войны. Женщины начали работать вместо мужчин. Трудиться в корсетах и подметающих пол юбках было невозможно. Корсеты ушли в прошлое - их заменили мягкие лифчики. Юбки укоротились, и в 1920-е годы уже едва прикрывали колено. Пришли и более гигиеничные материалы (прежде всего трикотаж), и новые принципы стирки/обработки вещей (люди стали чаще стирать вещи, появилась химическая обработка), и мытья (во время войны люди сталкивались с паразитами куда чаще, чем в иное время).
В целом, война и все, что происходило после нее, заставили людей переосмыслить многие привычки в плане гигиены, а эпидемия испанки, последовавшая за ней в 1918-1920 годах, научила носить маски и чаще мыть руки. Фотографии улиц крупных городов Америки в 1919-1920 году были похожи на современные: полупустые улицы и люди в текстильных масках на лице. Трудовая гигиена и женщины, вынужденные вернуться к станку в годы Второй мировой войны, также изменят моду, в том числе на прически. Актриса Вероника Лейк в 1930-х была обладательницей роскошной укладки с мягкой волной. В начале Второй мировой она трансформировала ее, заколов локоны в аккуратную прическу. В позднем интервью она вспоминала, что смена образа случилась по запросу Военного министерства США. Женщины Америки последовали ее примеру. Большая часть из них вместо мужчин работала на промышленных производствах. Количество несчастных случаев, которые происходили из-за попадания волос в станки, уменьшилось на 25%.
Так что гигиена побеждала только тогда, когда затухала мода - в годы войн и катаклизмов. Правда, после всех ужасов первой половины ХХ века, мода так и не вернулась к своим убийственным практикам и приняла гигиенические нормы. Приняла, но осталась при своем скверном характере, ибо в корне моду исправить невозможно. Она глуха к голосу разума.