Российские вооружённые силы уже год действуют в Сирии, оказывая поддержку президенту Башару Асаду. Вмешательство Москвы кардинально изменило ситуацию в регионе. Корреспондент «Би-би-си» Джонатан Маркус в своем материале отвечает на вопрос о том, какие выгоды приносит Владимиру Путину сирийская военная кампания.
Несмотря на всё ещё шаткое положение правительства Сирии, оно не просто наступает — оно берётся отбить весь Алеппо, невзирая на цену. И такая решимость, разумеется, подкрепляется содействием российских вооружённых сил. «Многие эксперты с лёгкостью предрекали провал усилий России, — пишет «Би-би-си». — Заявлялось, что российские вооружённые силы не готовы к военным действиям на отдалённой территории и что Россия быстро увязнет в сирийском болоте». Однако на деле оказалось иначе, и те же западные обозреватели «в целом были впечатлены... и не могли поверить», что Россия оказалась способной реализовать столь сложную (в том числе с точки зрения логистики) операцию на таком удалении от своих границ. Такое мнение выразил «Би-би-си» военный эксперт Роджер МакДермотт — старший научный сотрудник фонда «Джеймстаун», долгое время занимающийся вопросами российских вооружённых сил.
В числе причин для российского вмешательства корреспондент «Би-би-си» называет, прежде всего, стратегическое партнёрство с Сирией, продолжающееся с советских времён, и то, что она осталась последним островком влияния Москвы в регионе. Он особо отмечает, что «важнейшим фактором, который помог кардинально изменить шансы президента Асада», были «интенсивный инструктаж и перевооружение сирийской армии», а не только авиация, которой уделяется основное внимание в новостях.
Однако военные цели России и Сирии не совпадают. По словам цитируемого «Би-би-си» военного эксперта Майкла Кофмана, «в отличие от Сирии и Ирана, России неинтересна война за территорию. Москва последовательно стремится уничтожить на поле боя умеренную сирийскую оппозицию, оставив в игре только джихадистов, и принудить США к формату политических переговоров, которые можно будет использовать и после ухода действующей администрации. И то, и другое ей удалось». Конечная цель России, как указал эксперт, — сохранить уже достигнутое через периодическое прекращение огня и максимально затянуть переговоры — до тех пор, пока реальная оппозиция Асаду не исчезнет на поле боя и у Запада не останется альтернатив. Россия, по его словам, стремится минимизировать свои потери на земле, стараясь ограничиться прикреплением офицеров для координации ими военных действий (в частности, авиаударов).
Другой важный аспект российской операции — возможность для российского генералитета проверить боеспособность армии в реальных условиях, попутно устроив что-то вроде «рекламы» новейших российских военных технологий. Россия тестирует современные системы, опробует так называемые «сетецентрические» операции и старается показать успешность модернизации вооруженных сил. Правда, при том, что в Сирии используется новейшая авиация, боеприпасы остались старыми — это неуправляемые бомбы. Зато «в наземных операциях задействованы спецназ и артиллерия, с военных кораблей и подводных лодок осуществляется пуск дальних ракет, и даже единственный российский авианосец направляется в регион». Сирия стала чем-то вроде «испытательного стенда» российского военного потенциала, пишет далее «Би-би-си».
Вмешательство России в конфликт принесло и дипломатические успехи. Активная роль Москвы изменила отношения с Израилем, Ираном и Турцией. Как указывает «Би-би-си», между Россией и Израилем установилось значительное взаимопонимание — российский контроль над сирийским небом не мешает военно-воздушным операциям Израиля против ливанско-шиитской «Хезболлы». Развились отношения с Тегераном (единственным заметным союзником Сирии, помимо России), и даже напряженность между Россией и Турцией снизилась — им приходится хотя бы в некоторой степени учитывать интересы друг друга в регионе.
Но самые серьёзные изменения, разумеется, касаются отношений с США. Сирия — ещё один повод для разногласий (помимо Украины). Но Россия добилась того, что Асада теперь нельзя легко сбросить со счетов, и США вынуждены не только думать о возможном партнёрстве с Россией, но и отступать от требования об уходе Асада как предварительном условии любых мирных переговоров.
Неприцельные авиаудары вызвали резкую критику со стороны ряда западных государств. По некоторым данным, за год, прошедший с начала российских авианалётов, погибло почти 4000 гражданских лиц. Однако общественное мнение на Западе в целом равнодушно к сирийским событиям — возможно, вследствие изматывающих афганской и иракской кампаний. Оно не доверяет ни собственным правительствам, ни России и её информационным вбросам. Зато последние крайне важны Кремлю для внутреннего употребления. По словам Кофмана, учитывая плачевное состояние экономики, Кремлю крайне важно демонстрировать, что сирийская операция не ложится тяжким бременем на российский бюджет. Именно для этого, по его мнению, в марте российское руководство заявило о сокращении военно-воздушных операций в Сирии, — и война теперь воспринимается российским населением как часть привычной реальности, а не как затянувшаяся кампания. И ожидания Запада, что президент Путин уготовил себе политическую могилу, в очередной раз не оправдались. «Кремль явно лучше умеет добиться поддержки (или безразличия) общества, чем это обычно готов признать Запад», — говорит Кофман.
Потери России в Сирии затруднительно оценить, однако во-видимому они невелики; не говоря о том, что сообщения об них крайне редко появляются в новостях, — и это ещё одна причина отсутствия внутреннего протеста против сирийской операции.
Итак, с точки зрения самой России, её действия в Сирии были для неё успешными сразу в нескольких отношениях. Но останется ли эта ситуация неизменной, «есть ли у России чёткая стратегия выхода, которая позволит воспользоваться тем, чего она добилась, и прекратить потери?» — задаётся вопросом «Би-би-си». Опрошенные автором эксперты сходятся в том, что стратегическая польза для России на данный момент неясна и даже сомнительна. По мнению МакДермотта, «если стратегия выхода и есть, то по-видимому, она заключается в укреплении военной мощи сирийской армии и достижении некоего долгосрочного политического соглашения, которое утверждало бы Россию в роли великой державы». Кофман же отмечает, что «такие выгоды... могут оказаться иллюзорны. Сирийская армия по-прежнему представляет из себя бардак, Иран привязан к Асаду, а Россия скорее заинтересована в более крупной игре с США. В отсутствие политического урегулирования, которое могло бы закрепить эти достижения, они могут испариться вместе с российским терпением и ресурсами. Российское руководство знает, что всё это может длиться годами, и будет стремиться пойти на сделку, пока военное преимущество на её стороне».