Только на руку: Ситуация в Нукусе — сознательная провокация авторитарного лидера Узбекистана

Первыми из официальных органов власти на акции протеста в Республике Каракалпакстан отреагировали в парламенте Узбекистана. Произошло это еще 2 июля, спустя сутки после начала массовых шествий и митингов, в столице республики — Нукусе.

В своем пресс-релизе депутаты каракалпакского парламента назвали манифестантов «преступной группой лиц», «провокаторами», «популистами», «манипулировавшими сознанием граждан» и «организовавшими противозаконные действия, выразившиеся в попытке захвата органов государственного управления».

Тогда могло показаться, что такая жесткая риторика поспешна и вскоре будет скорректирована. Однако дальнейшее развитие событий продемонстрировало — определения, не имеющие ничего общего с презумпцией невиновности, лягут в основу поведения властей в условиях локального протеста, имеющего некоторую национальную подоплеку. И эта обвинительная стратегия, по всей видимости, была четко разработана заранее, выверена и согласована.

Во всем виноваты внешние враги

На общественное обсуждение поправки были вынесли 25 июня. Буквально на следующий день в разных городах Каракалпакстана начались локальные акции протеста. В это же время в прессе пошла волна публикаций о «правильном понимании конституционной реформы», похоже, спущенных из администрации президента страны.

Одно из ведущих веб-изданий Узбекистана Kun.Uz перепечатало пост бывшего политэмигранта, а ныне сторонника мирзиёевских реформ, политолога Камолиддина Раббимова. Сетуя на то, что «предложение об изменении статей 70–75 Конституции вызвало определенные опасения у некоторых наших каракалпакских друзей-братьев», он заявил, что «предлагаемое изменение предназначено для предотвращения заговора внешних сил против единой нации, братства и сосуществования». Далее он продолжает на русском, хотя раньше политолог постил свое мнение преимущественно на узбекском языке:

«Ввиду провокаций, происходящих на постсоветском пространстве, мы не должны давать шанса внешним силам, которые против нашего единства в этом вопросе».

Стоит сравнить эти слова с заявлением Шавката Мирзиёева от 6 июля:

«Конечно, эти события были организованы не за один день и не за десять. Они годами готовились деструктивными внешними силами. Их главная цель — посягательство на территориальную целостность Узбекистана и создание межэтнического конфликта»

Ни первый, ни второй спикер не назвали эти «внешние силы» поименно. Однако однотипность их высказываний лишний раз доказывает, что государственный подход к решению каракалпакского кризиса был выработан заранее и последовательно проводится властями по сегодняшний день.

Страх «добровольного вхождения» в состав России

Под «провокациями на постсоветском пространстве» вдумчивый читатель, вероятно, должен понимать и Абхазию, и Южную Осетию, и Приднестровье, и Крым. Однако для широкой публики в Узбекистане такие намеки — лишь абстрактные страшилки. Это не Казахстан, где присутствует многочисленная русская диаспора и где гораздо острее воспринимают скандальные заявления политиков из Москвы. Но какое отношение к России имеет «каракалпакский вопрос»?

Узбекские спецслужбы хорошо помнят, как в 2014 году представитель незарегистрированной партии «Алга Каракалпакстан» («Вперед, Каракалпакстан») рассказывал о «набирающих популярность внутри Каракалпакстана разговорах о присоединении к России». Вдобавок он вполне прозрачно намекнул на то, что с 1930 по 1936 год Каракалпакия находилась в составе РСФСР.

Разговоры о провокациях начались аккурат после аннексии Крыма и вызвали у Ташкента сильнейшее раздражение. Хотя межгосударственные российско-узбекские отношения долгие годы находятся на признаваемом обеими сторонами «высоком уровне доверия», подобная «пятая колонна» в лице каракалпакских националистов, подумывающих о «добровольном вхождении» в РФ, в Узбекистане никому не нужна.

Немаловажен и тот факт, что в 2013 году истек срок двадцатилетнего договора между Каракалпакстаном и Узбекистаном о добровольном вхождении первой республики в состав второй. Сегодня трудно сказать, почему тогдашний президент страны Ислам Каримов замял вопрос о его продлении или прекращении. Спустя три года Каримов умер, а геополитическая конъюнктура продолжила стремительно ухудшаться. Однако Шавкат Мирзиёев нашел в себе силы осуществить то, чего не сделал первый президент страны. Он решил разобраться с застарелыми проблемами, доставшимися ему в наследство от советского периода и от ранних лет независимости.

Все для гладкого «обнуления»

Анонсировав в конце 2021 года конституционную реформу, Шавкат Мирзиёев сделал в ней акцент на социальной ориентированности будущего основного закона страны, правах человека, развитии образования и науки. Известно, что собирали предложения от населения и выносили их на обсуждение члены специальной парламентской комиссии, так что формально президент вроде бы и ни при чем. (Подробнее об этом — в комментарии The Insider ташкентского политолога Рустама Бурнашева )

В итоге среди предлагаемых поправок ожидаемо оказались такие «позитивные» пункты, как нововведение о светском характере узбекского государства, положение о несменяемости судей и недопустимости давления на адвокатов. И совсем неожиданные предложения о ликвидации каракалпакского суверенитета и об изменении президентского срока с пяти до семи лет.

Несмотря на формальную непричастность президента к сбору предложений для голосования по Конституции, трудно себе представить, чтобы данный процесс протекал без строжайшего контроля со стороны его администрации. Несмотря на все «имиджевые» реформы Шавката Мирзиёева, обновление никоим образом не коснулось реальной политики и принятия самых важных решений в государственном управлении.

В Узбекистане до сих пор нет ни одной легальной оппозиционной политической партии, живет и здравствует заскорузлая советская судебная система. Свобода прессы и гражданский контроль за действиями власти существуют только на словах. Все решения принимает один человек — авторитарный лидер, ничем особенно не отличающийся от своих коллег по центрально-азиатскому цеху — Рахмона (Таджикистан), Токаева (Казахстан), Бердымухамедова (Туркменистан) или Жапарова (Кыргызстан).

Скорость, с которой Мирзиёев сразу после протестных митингов потребовал изъять из проекта Конституции поправки, касающиеся суверенитета Каракалпакстана, наводит на мысль, что и некоторые другие спорные пункты, вроде продления президентского срока, будут показательно отброшены. Говорит об этом и то, что срок обсуждения поправок был продлен парламентом еще на 10 дней.

Публичные жесты, демонстрирующие скромность президента и заботу о народе, дадут Мирзиёеву возможность избежать недовольства «обнулением» как населения Узбекистана, так и — что более существенно — лидеров стран просвещенной Европы. Ведь последние всегда готовы покритиковать очередного диктатора за узурпацию власти.

Старый Андижан все забыли, нового не будет

Жесткое подавление восстания в Нукусе могло бы иметь для Мирзиёева довольно серьезные негативные последствия. Главным образом за рубежом, в демократическом мире, откуда в Узбекистан приходит и международное признание экономических реформ, и бизнес-инвестиции.

Уже 4 июля Европейский Союз призвал Ташкент «к открытому и независимому расследованию насильственных событий в Каракалпакстане», а также потребовал от Узбекистана «гарантировать права на свободу выражения мнений и свободу собраний, в соответствии с международными обязательствами Узбекистана».

Однако такой реакции Европы, какая была в 2005 году, после расстрела в Андижане, и серьезных санкций в отношении Узбекистана не предвидится. Во-первых, власти сделают все возможное, чтобы представить вышедших на улицы людей не политическими оппонентами, а жестокими провокаторами, «подавляющее большинство из которых составляли лица, находящиеся в состоянии наркотического и алкогольного опьянения». Поэтому министерство иностранных дел Узбекистана 6 июля заявило буквально следующее: «Жестокость действий участников беспорядков явилась результатом провокационных действий группы лиц, манипулировавших сознанием людей, и не могут быть квалифицированы как мирные демонстрации граждан».

Во-вторых, по совокупности всех «заслуг» Шавкат Мирзиёев Западу пока что очень нравится. Он и принудительный труд на хлопковых полях искоренил, и два десятка политзаключенных освободил, и рыночную финансовую политику проводит. Но самое главное, что в глазах Европы Мирзиёев не горит желанием войти в пророссийский Евразийский экономический союз, не признает самопровозглашенные ДНР и ЛНР, заявляет о поддержке территориальной целостности Украины и выступает за прекращение войны.

В-третьих, можно с уверенностью утверждать, что, оглядываясь на Крым и на Украину, лидеры Европы и позже не станут осуждать Мирзиёева за жестокую расправу над каракалпакскими сепаратистами. Ведь критика может подтолкнуть его в объятия Путина. Украина настолько сильно отвлекает сегодня Европу и Штаты от других мировых проблем, что впору признать: узбекский лидер выбрал самое удачное время для решения «каракалпакского вопроса».