Политика
Власти Таджикистана взялись за рынок денежных переводов. Общая сумма денег, которую мигранты из этой страны отправляют на родину, сопоставима с годовым национальным бюджетом, поэтому начавшиеся перебои создают серьезные проблемы для десятков тысяч семей. Алим Шерзамонов, зампред оппозиционного Национального альянса Таджикистана (НАТ), объясняет, как реформа позволит обогатиться зятю Рахмона.
3 декабря практически все международные системы денежных переводов в Таджикистане были парализованы. По всей стране у дверей банков стояли в очереди за получением переводов граждане, которые не могли получить свои деньги. Множество новостных сайтов сообщали, что новый процессинговый центр НБТ (Национального банка Таджикистана) еще не достиг окончательной договорённости с ведущими поставщиками услуг денежных переводов из России, в том числе с самым популярным из них, «Золотая Корона» (с января по сентябрь через него было отправлено около $2 млрд, что составляет примерно 80% от общей суммы всех переводов).
Острота этой ситуации потребовала срочного телевизионного обращения к жителям Таджиксистана зампреда НБТ Джамолиддина Нуралиева, зятя президента Рахмона. Нуралиев пояснил, что целью создания процессингового центра НБТ является обеспечение безопасности и сохранности денежных переводов граждан и предотвращение возможности отмывания денег. В качестве аргумента он привёл банкротство платёжных систем «Мигом» и «Лидер», в результате которого якобы кредитные организации Таджикистана потеряли $1 млн и 45 млн российских рублей. Впрочем, это утверждение Нуралиева выглядит крайне сомнительно, поскольку до создания процессингового центра НБТ никто о существовании такой проблемы не говорил.
Бизнес зятя президента
Стоит отметить, что это далеко не первый бизнес-проект родственника президента. Например, в 2010 году частная компания IRS (Innovative Road Solutions), зарегистрированная на Британских Виргинских островах, стала собственником первой платной автомобильной дороги в Таджикистане, связывающей Душанбе по единственному наземному пути с Согдийской областью — главным промышленным регионом страны. Несмотря на то, что дорога построена исключительно за счёт бюджета с привлечением внешнего заимствования, компания IRS освобождена не только от обязательств по этому кредиту, но и от налогов. При обсуждении законопроекта об освобождении этой компании от налогов спикер парламента заинтересовался ее принадлежностью, но, несмотря на то, что депутаты не получили ответа, закон всё же был принят. Журналисты и независимые расследователи доказали, что хозяином этой компании является именно Нуралиев. Из других его крупных активов упоминания заслуживает зарегистрированное в Таджикистане ЗАО «Спитамен Банк».
Джамолиддин Нуралиев — муж 41-летней Озоды, старшей дочери Рахмона, которая руководит аппаратом президента. Они поженились в 2005 году, сразу после этого Нуралиев отправился на учебу в США — в Мэрилендский университет. С этого момента начинается его головокружительная карьера. Отметим, что это единственный член семьи Рахмона и чуть ли не единственный член правительства, который реально обладает соответствующим образованием и является неплохим специалистом в своей области. Практически каждый предпринимаемый им шаг, в отличие от других членов семьи, приносит наибольшую прибыль с далеко идущими перспективами. Скорее всего, и в случае с этим процессинговым центром аналитики и наблюдатели пока не в полной мере понимают планы Нуралиева. Не являясь экспертом в банковской и финансовой сфере, все же рискну сделать несколько предположений, опираясь на свой опыт изучения того, как устроен «семейный бизнес» Рахмона в Таджикистане.
На что же рассчитывают Нуралиев и его тесть, взявшись за проект этого «финансового хаба»?
С гастарбайтера по нитке
Начнём с самого мелкого — с комиссионных по переводам. Доля НБТ в общем объеме переводов трудовых мигрантов из России может составлять около 0,5%. Если в 2019 году общий объем составлял $2,5 млрд за первые девять месяцев, то НБТ может заработать за год не менее $12–15 млн. С учётом конвертации эта сумма может существенно вырасти. Ещё в апреле 2015 года НБТ с подачи Нуралиева остановил деятельность около трёх тысяч обменных пунктов валюты под благовидным предлогом «обеспечения устойчивости внутреннего валютного рынка». С 2015 года практически весь рынок обмена валюты в стране находился под контролем Нуралиева (что не помогло удержать и стабилизировать курс национальной валюты). Если на тот момент доллар стоил 5,3 сомони, то сегодня по официальному курсу НБТ курс покупки доллара составляет 9,68, почти вдвое больше. При этом по такому курсу никакой банк вам валюту не продаст. Мелкий бизнес, построенный на импорте из Китая и других стран, находит доллары на чёрном рынке, где их цена выше официального курса не менее чем на 5%. Львиная доля заработка на этой разнице достается «семье».
Теперь подсчитаем, сколько можно заработать подобным образом на рынке денежных переводов. Ещё до 2 декабря банки Таджикистана выдавали валютные (рублевые и долларовые) отправления получателям исключительно в сомони. Их конвертировали, конечно, по официальному курсу. 5% от 2,5 млрд — это $125 млн. И это только доллары трудовых мигрантов, а в обороте их больше. Ведь таджикским коммерсантам, импортирующим товары, тоже нужно покупать валюту. Они приобретают ее в значительной мере не из средств, привезённых трудовыми мигрантами, а из кредитных источников и резервов НБТ, и, по косвенным данным, тут речь идет об обороте сумм еще в $1–2 млрд. Таким образом, только за счёт конвертации Нуралиев может получать в год до $200 млн. Чего не хватило «семье» при существующем порядке вещей? Ведь если учесть, что сумма переводов не меняется, какую дополнительную выгоду он извлечёт из этого нового центра, если и так контроль за всем объемом транзакций был практически у него в руках?
Только за счёт конвертации Нуралиев может получать в год до $200 млн
Возможно, амбициозная цель Нуралиева состоит в том, чтобы создать единую финансовую систему, с одной стороны — высокотехнологичную, на 100% функционирующую онлайн, с другой — полностью подконтрольную, которая не зависела бы от планов относительно крупных сторонних игроков вроде «Золотой короны». Ещё когда НБТ объявил в октябре о создании процессингового центра с жесткими требованиями к поставщикам услуг, по таджикскому опыту, было понятно, что договорённости с каким-то из них уже достигнуты, так что на этом рынке останутся одна или две платёжные системы — и, скорее всего, не самые популярные. Когда 3 декабря разразился скандал, два игрока объявили о том, что работают в штатном режиме и не остановят обслуживание. Это «Юнистрим» и «Контакт». Первый — это довольно известный российский банк с развитой сетью филиалов и известной платёжной системой. Что касается «Контакта», то хоть он и с 1999 года на рынке, мало кто из жителей Таджикистана о нём слышал, да и пунктов приёма у этого сервиса в 4–5 раз меньше, чем у той же «Золотой Короны». Можно предположить, что «Юнистрим» будет обслуживать преимущественно денежные переводы за пределами СНГ, а «Контакт» станет единственным поставщиком услуг по направлению Россия — Таджикистан.
С самого начала было понятно, что основные платежные системы не согласятся с условием НБТ и не станут открывать счета в этом банке — хотя бы из-за возможных противоречий по этому пункту с законами России. Однако Нуралиев пошёл на этот шаг и, скорее всего, выбрал в качестве временного компаньона малоизвестный «Контакт» именно затем, чтобы было меньше рисков для его онлайн-детища. Если плану Нуралиева суждено сбыться, то меньше чем через год классические переводы в Таджикистан уйдут в историю. Потребитель, сидя на диване, с телефона отправит любую сумму в считанные минуты, а «Спитамен Банк» станет чем-то наподобие «Тинькофф», что для Таджикистана, казалось бы, огромное достижение.
Кроме того, платежная система поможет таджикским банкам. В первые годы таджикские мигранты, порой рискуя жизнью, возили с собой наличные деньги, потом начали функционировать банки и появились эти самые платёжные системы. Мигранты начали доверять этим банкам, их семьи постепенно приучились хранить там свои сбережения. Потом в России случился валютный кризис 2014 года, который больно ударил по банковской системе Таджикистана. После того как два крупнейших банка Таджикистана обанкротились и не смогли вернуть депозиты своим клиентам, доверие к банкам сильно пошатнулось. Во-первых, у людей стало гораздо меньше свободных средств для того, чтобы их откладывать, и, во-вторых, нет причин доверять банкам. Поэтому создание процессингового центра — это еще и мера по спасению банковской системы Таджикистана, ведь НБТ требует от платёжных систем разместить временные депозиты в качестве залоговых сумм.
Но стратегически Нуралиеву и его семье лучше, чтобы крупные игроки ушли с рынка. Основная его цель — тотальный контроль всех валютных поступлений и вообще всей денежной массы в Таджикистане. Можно предположить, что скоро любому, кто хочет получить перевод даже внутри страны, придется получить так называемую национальную платежную карту «Корти Милли» — все транзакции пройдут через эту карту, которая будет привязана к процессинговому центру НБТ.
Основная цель Нуралиева — тотальный контроль всех валютных поступлений и вообще всей денежной массы в Таджикистане
Далее, как говорится, возможны варианты: начиная от проблем с обналичиванием и заканчивая необходимостью объяснять происхождение денег и цели их получения. Ну и главное — конечно, далеко не все деньги граждане будут сразу снимать с карты. Они будут откладывать на черный день, на устройство свадеб, на открытие своего бизнеса, приобретение недвижимости и т.д. Эти накопления на перспективные и длительные цели повысят ликвидный банковский капитал, без которого невозможно получать международные кредиты. Контроль за этим капиталом существенно повысит влияние Нуралиева, его вес по сравнению с другими внутренними игроками — такими, например, как дядя его жены Хасан Асадуллозода, который пока что, возможно, и не подозревает о далеко идущих планах своего родственника. Прибрав к рукам такой огромный беспроцентный заём, Нуралиев практически сам заменит национальный банк и его «Спитамен Банк» будет определять процентную ставку для банков, которые останутся на этом рынке.
Но искусственная капитализация — это еще не рецепт спасения для экономики Таджикистана. Мало собрать 2–3 миллиарда депозитов, надо ещё обеспечить оборот этого капитала и получение с него дивиденда, т.е. нужно наладить производство чего-то — а чтобы производить, нужно будет подумать и о сбыте. Понятно, что процессинговый центр НБТ сам по себе не повысит ни покупательскую способность наших граждан, ни привлекательность таджикистанских товаров на мировом рынке. Поэтому, скорее всего, вырастут активы семьи Рахмона на их офшорных счетах.