Политика
В январе 2013 года министр обороны Сергей Шойгу и начальник Генштаба Валерий Герасимов представили Владимиру Путину проект Плана обороны Российской федерации. В итоге был принят ныне действующий абсолютно секретный документ, про который известно только то, что он существует. Оценку угроз, на основании которой был принят план, публично изложил сам Герасимов в феврале того же года. Он заявил, что в двадцатых годах и вплоть до 2030-го угроза войны будет возрастать. Теперь, по давнему прогнозу Герасимова и Шойгу, война на пороге: весь мир должен начать сражаться за ресурсы, и одно из новых стратегических направлений, по мнению наших командиров, — Арктика. Ведь на нас нападут со всех сторон, а в Арктике — неисчислимые ресурсы, на которые положила глаз половина мира во главе с США! Как не раз говорил за это время сам Путин, на перевооружение и подготовку к войне были выделены и потрачены огромные деньги; по моим подсчетам, около триллиона долларов.
Этой весной большую группу западных журналистов наше Министерство обороны свозило на море Лаптевых на остров Котельный, где восстановлена большая советская полярная авиабаза. На этой базе, кроме зенитных ракет и самолетов, развернуты противокорабельные ракеты «Оникс» системы «Бастион» дальностью 300 км. До Аляски 2 тысячи км, ракеты туда долететь не могут. Что, предполагается, что в море Лаптевых будут морские бои с американцами?
Высока вероятность, что в ближайшие месяцы Россия объявит об аннексии Арктики, во всяком случае огромной ее части. Москва планирует объявить российский сектор Арктики с Северным морским путем нашим территориальным морем, с тем чтобы любые американские корабли могли там появиться только с нашего разрешения, с нашими лоцманами и с нашими солдатами на борту. А если американский флот откажется, вот тогда-то и пригодятся размещенные там «Бастионы».
Согласно Конвенции ООН по морскому праву 1982 года, сейчас у России в Арктике есть, во-первых, обычные территориальные воды — 12-мильная зона вдоль побережья и вокруг островов. Кроме того, до 200 миль от берега простирается исключительная экономическая зона, где только России или с ее разрешения можно заниматься экономической деятельностью.
Но уже сейчас, как это было и в советские времена, Россия претендует на обладание всем сектором, ограниченным меридианами до Северного полюса от норвежской границы и от Берингова пролива. В рамках международно-правовых процедур Россия несколько раз подавала заявки, чтобы увеличить размеры признанного нашим континентального шельфа; в этом случае его граница может сдвинуться еще на 100 миль, хотя нам и этого мало. При этом, хотя понятие континентального шельфа подразумевает только зону дна, в России это подается так, что нам могут передать вообще всё — и толщу воды, и поверхность океана.
В 2013 году специальная подкомиссия ООН признала за Россией анклав площадью 52 тысячи км² в срединной части Охотского моря, однако заявка, удовлетворения которой добивается Россия, значительно больше — по формулировке бывшего главы Минприроды Сергея Донского, «пересмотренная заявка не меняет концепции внешней границы континентального шельфа РФ, одобренной правительством в феврале 2000 года. Заявляется площадь морского дна за пределами 200-мильной зоны в пределах всего российского полярного сектора с включением зоны Северного полюса и южной оконечности хребта Гаккеля». В 2016 году Россия направила в ООН аргументы в пользу того, что российский континентальный шельф — это не только хребет Ломоносова, поднятие Менделеева, Чукотское плато, но и южная частью хребта Гаккеля и котловина Подводников. Площадь расширенного шельфа, составляет 1 млн 200 тысяч км² — вплоть до Северного полюса.
Между тем концепция нашего военного влияния на Арктику резко изменилась. Во время прежней холодной войны предполагалось, что в Арктике возможны воздушные сражения: мол, через Арктику самый короткий путь из Северной Америки в Евразию, что по этой траектории могут полететь баллистические ракеты — из Америки в СССР и наоборот. Также предполагалось, что через Арктику полетят стратегические бомбардировщики, а где-то там надо льдами они должны выпустить крылатые ракеты (которые пришли на смену бомбам середины века).
Поэтому у нас на Севере были развернуты так называемые «аэродромы подскока» для стратегических бомбардировщиков, которые в мирное время базировались в глубине страны, а при наступлении «особого периода» должны были переместиться поближе к арктическому побережью или на арктические острова, а уже оттуда стартовать с полными баками и с ядерной нагрузкой в сторону Северной Америки. Кроме того, там размещались части ПВО, в том числе специально созданные для перехвата крылатых ракет перехватчики МИГ-31.
Также должны были действовать подводные лодки: большая группа ядерных подлодок с баллистическими ракетами базировалась на Кольском полуострове, в том числе в Североморске и Гаджиеве.
Какие-то наземные действия предполагались только на границе с НАТО — норвежцы предполагали, что наши могут пересечь северную границу Норвегии, поэтому там был развернут специальный усиленный батальон норвежских войск вдоль границы, предполагалось, что в помощь к ним в районе Нарвика могли высаживаться подкрепления американцев, англичан, французов, канадцев.
А на самом севере, от Белого моря до Чукотки, не предполагались ни наземные, ни надводные боевые действия. В основном строили метеорологические станции, чтобы получать информацию о погоде, в том числе для военно-воздушных сил. Теперь климат теплеет и ледовая обстановка отличается от той, что была лет 50 назад. Меньше льдов, в августе-сентябре, начале октября льды далеко отступают.
Кроме того, Россия поверила, что Арктика будет новым Персидским заливом, став основным источником углеводородов для всего человечества. И вот, Арктика наша, а эти богатства у нас могут попытаться отнять. Об этом в 2013 году говорили и начальник Генштаба Герасимов, и секретарь Совета безопасности Николай Патрушев.
И поэтому там прежде всего возродили заброшенные в девяностых годах авиабазы, а также стали строить новые. Например, уже упоминавшийся остров Котельный, куда возили иностранных журналистов, чтобы продемонстрировать, что с нами шутки плохи. Всепогодный военный аэропорт строится на Земле Франца-Иосифа, где раньше военной активности не было. На Чукотке развернули дивизию береговой обороны, которая должна перекрывать Берингов пролив.
Кроме того, в отличие от советского времени из Североморска по части Севморпути стали ходить надводные корабли, в то время как раньше Северный флот был ориентирован на Атлантику, через Датский пролив между Гренландией и Исландией, чтобы прорываться в Атлантику — перекрывать сообщение между Америкой и Европой, топить там авианосцы или конвои американских вооруженных сил. Основными направлениями были запад и юг. А теперь отряды надводных боевых кораблей ходят в походы на восток вплоть до Чукотки. Проводятся также учебные высадки десанта, в частности, на северном побережье Чукотки. В итоге Арктика сейчас милитаризирована так, как не была никогда в советское время. Подготовка к войне идет по всему периметру, в том числе к конвенциональной войне во всех средах.
В начале апреля подкомиссия ООН признала геологическую принадлежность части территорий Арктики к продолжению континентального шельфа России. Окончательного решения пока нет, но уже понятно, что в полном объеме ООН претензии России не утвердит. На этом фоне в прошлом декабре были официальные заявления Минобороны, а затем прозвучали заявления в Думе о том, что к новой навигации иностранным кораблям будет запрещено ходить по Севморпути без российских лоцманов на борту. Сейчас навигация идет вовсю, но новые правила не объявлены, по всей видимости в ожидании окончательного решения комитета ООН. А когда будет ясно, что удалось получить от ООН, последует дополнительное одностороннее утверждение правил навигации по Севморпути, которое на Западе воспримут как фактическую аннексию.
Одностороннее утверждение правил навигации по Севморпути на Западе воспримут как фактическую аннексию
Это может привести к прямым столкновениям с американским флотом, поскольку американцы претензии России признавать не будут и, вероятно, будут проводить так называемые операции по свободе судоходства. А нам придется на это реагировать. Так, сейчас американцы ходят в Южнокитайском море мимо искусственных китайских островов, поскольку считают, что у них по международному праву нет 12-мильной зоны, и это приводит к военной напряженности. Америка — англосаксонская страна, для которой свобода судоходства традиционно очень важна. Кстати, по международному праву в зоне проливов действуют особые правила. Право прохода через проливы есть у всех, это основы свободы судоходства. Россия эту свободу судоходства соблюдать не собирается.
В этих условиях в перспективе ближайших трех лет вероятность большой войны крайне высока, и с этим ничего поделать нельзя. Кто-то надеется, что это может быть большая региональная война без применения ядерного оружия, но такой конфликт всегда имеет риск превратиться в войну ядерную и глобальную. В нагнетании напряженности может быть не только идеологический мотив, но и материальный. Режим санкций привел к стагнации, а стагнация — к политической апатии народных масс, но мы знаем, что апатия может неожиданно закончиться социальным взрывом. Из санкций есть два выхода — либо отступать, либо наступать. Отступать — это переход к внешней политике Горбачева и Шеварднадзе: договариваться с Западом, идти на компромиссы, выполнять условия, уходить с Донбасса и т.д. Думается, нынешнее руководство к этому не готово. А идти вперед — это значит обострять ситуацию, причем максимально, балансировать на грани ядерной войны. Джон Фостер Даллес в свое время придумал для такой политики особый термин — brinkmanship. Если ты угрожаешь ядерной войной, а ее все боятся, то тебе пойдут на уступки. В этом, вероятно, и есть логика внешней политики Путина. Запад, испугавшись, должен начать переговоры, и это то, о чем Путин постоянно говорит в своих выступлениях. Сначала он потрясает ядерной дубиной, «Посейдонами» и другим «чудо-оружием», а потом говорит: «Послушайте меня, давайте говорить». Проблема только в том, что, балансируя на грани ядерной войны, можно легко оступиться.