Советский гуманизм
Но должен вам сказать, что да, советский солдат выиграл благодаря принадлежности к будущему, к миру модерна, конечно. Потому что у него было ощущение фашизма как возврата в Средневековье; фашизма как попытки затянуть человечество в мрачный, черный омут прошлого. И конечно, у советского человека было чувство своего советского превосходства над этим, превосходства вполне обоснованного. Вспомните тогда из «Пулковского меридиана» Инбер: «Избавить мир, планету от чумы — вот гуманизм! И гуманисты — мы!». Ощущение, что мы принадлежим к великой европейской традиции, а они отклонились от нее и ушли непонятно куда, ушли в какую-то петлю времени. Конечно, это модернистское сознание. И конечно, Советский Союз по сравнению с гитлеровской Германией — это абсолютно модернистский проект. Проект по сравнению со средневековым мировоззрением, аненерберианским («Аненербе») и прочим оккультизмом, расовой теорией — конечно, это модерн, о чем здесь говорить?
Дмитрий Быков, писатель, журналист и поэт
На нашем съезде получило все права гражданства одно слово, к которому мы еще недавно относились с недоверием или даже враждебностью. Слово это — гуманизм. Рожденное в замечательную эпоху, это слово было запакощено и заслюнявлено тщедушными вырожденцами, ничтожными потомками великих отцов. Они подменили могучее его звучание — человечность — христианским сюсюканьем — человеколюбием. Мы должны были и мы имели историческое право презирать и ненавидеть людей, произносивших это слово… Я счел нужным говорить на эту тему, потому что практика некоторых наших поэтов и писателей, в особенности молодых, заставляет несколько насторожиться. У нас по праву входят в широкий поэтический обиход понятия любовь, радость, гордость, составляющие содержание гуманизма. Но некоторые молодые (да и немолодые иногда) поэты как-то сторонкой обходят четвертую сторону гуманизма, выраженную в суровом и прекрасном понятии НЕНАВИСТЬ. (Продолжительные аплодисменты.)
Алексей Сурков, советский поэт. Речь на I Всесоюзном съезде советских писателей (1934 год). Цит. по: Бенедикт Сарнов. «Наш советский новояз»