Мнения
Опасения по поводу последствий эпидемии китайского коронавируса вызвали волну апокалиптических прогнозов — уже авторитетные аналитики заговорили всерьез, что 2019-nCoV может стать пресловутым «черным лебедем», который приведет к новому глобальному кризису по образцу 2007–2008 годов. Это, конечно, вряд ли — хотя эпидемия серьезнее предыдущих, ответ правительств и международных институтов на нее вполне адекватен (порой даже с элементами паники и чрезмерной жесткостью принимаемых мер), кроме того, разработкой вакцины занимаются ведущие команды иммунологов и инфекционистов в мире, так что, скорее всего, эпидемию удастся взять под контроль. Тем не менее коронавирус высветил зависимость сегодняшнего мирового экономического благополучия от свободы международного товарооборота — как только возникли серьезные препятствия, все сразу же ощутили на себе неприятные последствия. За последние 40 лет мы привыкли к свободе мировой торговли как к кислороду, которым дышим, и склонны недооценивать ее важность для глобального процветания. Между тем главная угроза здесь связана не с эпидемиями вроде той, что мы наблюдаем сегодня, а с разворотом вектора политики крупнейших стран в сторону деглобализации — выстраивания новых торговых барьеров, которые в состоянии сделать мир хуже.
Взгляните на свежий экономический прогноз от МВФ, который вновь понизил оценки мирового экономического роста — на 0,1 п.п. на 2019–2020 годы по сравнению с прогнозом, сделанным в октябре, и на 0,2 п.п. — на 2021 год. Основная причина не коронавирус, а беспрецедентные для последних десятилетий торговые войны между странами. Они повернули вспять мировой тренд на усиление глобализации, который был доминантой мировой политики с начала 1980-х годов. Сегодня глобализация перестает быть модной — и это несет в себе огромную угрозу для будущего экономики планеты.
Глобализация перестает быть модной — и это огромная угроза для экономики
Что такое торговые войны? Это когда политики каких-то стран говорят своим партнерам: нам не нравятся те или иные торговые практики, или что-то еще, и мы будем создавать вам торговые барьеры. Контрагентам это не нравится, и они вводят ответные барьеры, чтобы нанести ущерб возмутителю спокойствия и вернуть его к прежней безбарьерной реальности. Популисты и антиглобалисты всех мастей считают, что так и надо действовать: зато теперь мы заместим импорт и будем производить все товары у себя, создадим много новых рабочих мест, двинем экономику вперед. Так рассуждает президент США Дональд Трамп, который стал главным инициатором мировых торговых войн последних лет.
Но это так не работает. В современном мире нет никаких «китайских товаров», «американских товаров», «российских товаров», эти понятия — безнадежный анахронизм из далекого прошлого. Основой международной торговли являются так называемые «промежуточные товары» — сырье и комплектующие, совокупность которых в итоге формирует любой конкурентоспособный товар на современном рынке. Все, что вы держите в руках — от памперсов до айфона, — содержит в себе часто десятки позиций, произведенных в самых разных странах.
Собственно, в этом и суть процесса экономической глобализации, который заметно обогатил человечество за последние 40 лет.
Как видно на этом графике, темпы роста мировой экономики резко выросли с 1980 года, когда во всем мире начался процесс либерализации торговли, мировой ВВП увеличился в 8 раз, а доля экстремально бедного населения в мире (живущего менее чем на $2 в день) снизилась с 42% в 1980 году до 10% сейчас.
При чем здесь свобода торговли и глобализация? При том, что при снятии трансграничных барьеров бизнес получил возможность размещать заказы на сырье и комплектующие там, где их выгоднее всего (дешевле) производить, и это резко снижает конечные цены на товары, в итоге увеличивая покупательную способность, емкость рынка и зарабатывая дополнительную прибыль, которая может реинвестироваться дальше в расширение производства и создание новых товаров и услуг. Справедливо будет сказать, что если бы не либерализация мировой торговли 1980-х — 2000-х годов, то сейчас в руках у вас не было бы никаких компактных и производительных смартфонов по доступной цене — все страны пытались бы производить все компоненты у себя, и это стоило бы бешеных денег. А глобализация вывела опыт разделения труда на международный уровень — почитайте историю появления понятия «разделение труда» и какой вклад оно внесло в промышленную революцию и прогресс человечества в последние несколько веков. Международное разделение труда — новое издание этого же явления, теперь уже в глобальном масштабе, и именно оно привело к такому успешному развитию мировой экономики в последние 40 лет и к переходу потребительского благополучия на совершенно новый уровень.
Политики-антиглобалисты типа Трампа наивно полагают, что с помощью торговых барьеров и шантажа можно заставить контрагентов пойти на их условия, и та же Америка просто заберет у других стран рабочие места. Но так не работает: ответные меры не заставят себя ждать, другие страны так же ответят повышением тарифов, и в итоге производимые в США товары подорожают, что нанесет удар по американским потребителям и экономике. По самым скромным подсчетам, только от торговой войны Трампа с Китаем американская экономика уже потеряла $46 млрд. Это тупик, путь в никуда.
По самым скромным подсчетам, только от торговой войны Трампа с Китаем американская экономика уже потеряла $46 млрд
Проблемы лежат не в экономической плоскости, а в головах политиков. Как я уже отмечал, в мире выросло поколение политиков, которые забыли об ужасах Второй мировой войны, рисках холодной войны, стагфляции 1960-х — 1970-х годов, они не понимают, на чем был основан глобальный экономический рост последних четырех десятилетий, и принимают нынешнее благополучие как некую данность, которая никуда не уйдет (например, экс-советник Трампа по экономике Гэри Кон, авторитетный эксперт из финансового мира, который сопротивлялся торговым войнам, был уволен, и его место занял журналист Ларри Кудлоу, который просто говорит то, что Трампу нравится слышать). Похожая история — Brexit: все больше признаков того, что Борис Джонсон и другие энтузиасты выхода Британии из ЕС осознают колоссальный ущерб, который он нанесет британской и европейской экономикам с учетом их глубокой взаимозависимости, но тащат Британию на выход по неэкономическим соображениям, рассуждая о «суверенитете превыше всего» (даже негативных экономических последствий). Партия тори серьезно готовится к введению тотального таможенного контроля на границах с ЕС с 1 января 2021 года, когда истечет срок нынешнего мягкого переходного периода по выходу из Евросоюза.
У человечества был другой путь — вместо трамповских тарифов и Brexit идти по пути дальнейшей либерализации мировой торговли, удешевления товаров, расширения покупательной способности населения земного шара. Да, это порой бьет по рабочим местам. Но хотите я расскажу вам одну историю, которая показывает, что вся эта битва против глобализации и за национальные рабочие места часто является не более чем банальной демагогией, рассчитанной на сохранение неконкурентоспособных производств за счет потребителей и налогоплательщиков? Есть такая история с российским сельскохозяйственным машиностроением — одним из известных российских публичных противников вступления в ВТО традиционно был владелец «Ростсельмаша» Константин Бабкин. Либерализация торговли, по его словам, просто убьет в России отрасль аграрного машиностроения, а выгоду получат иностранные концерны, и всё. Многие слушатели покупаются на эту риторику Бабкина.
Знаете, в чем состоит реальность? Реальность состоит в том, что российская сельхозтехника проигрывает на отечественном рынке прежде всего… Беларуси, которая даже не член ВТО. То есть ВТО и страшная навязанная Западом глобализация тут ни при чем — просто белорусы умеют делать лучшие тракторы и комбайны, чем российские заводы. Поэтому наши сельхозпроизводители — куда более важная и масштабная для экономики отрасль — не хотят покупать отечественную сельхозтехнику, которая часто дороже, все время ломается и требует постоянных ремонтов, и т.д. Будет очень здорово, если наше машиностроение научится производить хорошие тракторы и комбайны — раз белорусы смогли, значит и мы можем. Но неэффективная отрасль под тепличной протекцией государства — плохой инкубатор для конкурентоспособной продукции. Вот так работает глобализация и либерализация торговли.
Российская сельхозтехника проигрывает на отечественном рынке прежде всего Беларуси, которая даже не член ВТО
Другой пример деглобализации, который мы наблюдали в последние годы на собственных кошельках — пресловутое продовольственное эмбарго против стран Запада. Стала уже практически консенсусной оценка о том, что такой метод продовольственного «импортозамещения» привел в основном к росту цен для российских потребителей и становлению монополий типа «Мираторга», в значительной степени за счет поддержки из средств налогоплательщиков.
Но движение по направлению к новому расширению зон свободы торговли в мире тоже есть — стоит вспомнить недавнюю эпохальную сделку о либерализации торговли между Евросоюзом и Канадой. Но это едва ли не единственный позитивный пример. С другой стороны, мы имеем не только торговые войны Трампа и безбашенность лидеров Brexit, готовых ради мифического «суверенитета» нанести собственной стране ощутимый экономический удар. Тот же Трамп начал свое правление с выхода из Транстихоокеанского партнерства (ТТП) — глобального соглашения о свободе торговли между странами Северной и Южной Америки и Азиатско-тихоокеанского региона, которое создало бы беспрецедентную зону свободы товарооборота на тихоокеанском пространстве и гораздо более эффективно воздействовало бы на политику Китая (в долгосрочном плане Китаю было бы выгодно в ТТП вступить и заставить себя подчиняться его правилам), чем таможенные тарифы Трампа. Трамп также фактически заморозил идею глобального торгово-инвестиционного партнерства (ТТИП) с Евросоюзом, которое могло бы стать еще более важным шагом по либерализации мирового движения товаров и капитала.
Дело не только в Трампе. Например, целый ряд обстоятельств заблокировал беспрецедентную торговую сделку ЕС с объединением латиноамериканских стран Меркосур: и позиция австрийских политиков (именно Австрия проголосовала против одобрения сделки ЕС-Меркосур), и абсолютно безответственная линия нового бразильского президента-популиста Жаира Больсонару в отношении лесов Амазонии, возмутившая европейскую общественность — в ответ за его политику ему не хотят теперь давать торговых козырей. Или приход к власти в Индии очередного «сильного лидера», политика-популиста Нарендры Моди, который фактически развернул вспять тренд на участие Индии в либерализации мировой торговли и закрепил за страной позицию одной из самых закрытых в этом смысле. Кстати, упомянутый выше прогноз мирового роста от МВФ на 2020–2021 годы понижен не столько из-за американо-китайской торговой войны (там вроде наступило затишье), сколько из-за экономических проблем в Индии — протекционизм не помогает, и индийской экономике угрожают слабый потребительский спрос, депрессия в реальном секторе и сокращение объемов кредитования. Индийский пример доказывает: протекционизм может дать краткосрочный эффект, но в целом перспективы экономики не будут радужными.
В целом, как пишет известный обозреватель Фарид Закария по итогам визита на международный экономический форум в Давосе, мир уже отошел от восприятия глобализации и свободы торговли как главного драйвера мирового экономического роста, и новые тарифные войны и трансграничные барьеры воспринимаются уже как нечто нормальное. Иллюзия «поддержки отечественного производителя», как говорилось выше. На самом деле отечественного производителя, конечно же, поддерживать надо. Но создание тепличных условий — плохой способ поддержки: он ведет только к становлению неконкурентоспособных монополий, чей бизнес — лоббировать дальнейшие вливания денег налогоплательщиков и торговые барьеры. Создать конкурентоспособный продукт такие тепличные «отечественные производители» не в состоянии — я что-то не слышал о колоссальном прорыве того же «Мираторга» на экспортные рынки.
Тепличные условия — плохой способ поддержки. О прорыве «Мираторга» на экспортные рынки что-то не слышно
Государство может многое сделать, чтобы его предприятия стали конкурентоспособными — достаточно просто взглянуть на позиции страны в Рейтинге глобальной конкурентоспособности Всемирного экономического форума и посмотреть, что тянет там нашу конкурентоспособность вниз. Это плохие институты, плохая инфраструктура, коррупция, деградирующие образование и здравоохранение.
Сколько бы мы ни рассуждали о прекрасном отечественном образовании, в реальности мы на 49-м месте в мире в рейтинге ВЭФ по квалификации рабочей силы. Хуже, чем Кения, Иордания или Индонезия и заметно хуже того же Китая. Политика, ориентированная на конкурентоспособность — это совсем другое, чем закрытие рынков. Закрытие рынков ведет лишь к консервации неэффективных игроков и замкнутости на внутреннем потребителе, которому приходится платить больше, и это сдерживает рост экономики. Нужна проактивная позиция — создание конкурентоспособного продукта для выхода с ним на внешние рынки. Именно такую линию, неразрывно связанную с либерализацией торговли, активно и последовательно проводит Евросоюз.
По квалификации рабочей силы мы хуже Кении, Иордании и Индонезии
Ну а что принесет человечеству новая мода на деглобализацию и барьеры? Пока все повисло в районе 3% мирового экономического роста на ближайшие годы — это вроде не катастрофа, но рост «моды» на протекционизм, подрывающие рынки события типа Brexit и сужение перспектив новых глобальных торговых сделок могут привести нас… нет, пока еще не в 1930-е годы, когда глобальная политическая турбулентность стала прямым следствием протекционизма и торговых войн. Но движение пошло, как говорится, в неправильном направлении. Коронавирус или не коронавирус, но если мировая экономика ослабнет в результате движения в сторону деглобализации, какой-то очередной «черный лебедь» сможет ее и добить — мы не знаем, какой магнитуды будут следующие вирусы и эпидемии, или те же разрушительные последствия глобального изменения климата. В целом вся эта экономическая неопределенность будет способствовать и политической нестабильности — мы знаем, что разнообразные «сильные лидеры» очень любят компенсировать свои экономические неудачи «маленькими победоносными войнами» и тому подобным.
При этом альтернатива, предлагаемая протекционистами, неустойчивая — допустим, Трамп достигнет некоего торгового соглашения с Китаем, но оно априори будет непрочным, так как обе стороны не особо верят в свободу торговли, и в отсутствие этого главного фактора, мотивирующего сохранять безбарьерную среду, будут постоянно подозревать и обвинять друг друга во всех бедах. Рискну предположить, что после неизбежного скорого ухода Трампа (дело не только в выборах — ему уже не 30 лет) в США появятся новые лидеры, которые будут обвинять теперь уже подписанные Трампом торговые сделки в «предательстве национальных интересов». А что? Принудительное импортозамещение, как мы с вами недавно выяснили, — это ненасытный дракон, который неизбежно будет требовать все новых жертв.
В общем, современные тенденции деглобализации закладывают под мировую экономику серьезную мину на ближайшие годы. Пока ситуация не выглядит катастрофичной, да и политики-популисты не вечны. Но если человечество не сделает для себя выводов о том, насколько успешной в экономическом плане была глобализация последних четырех десятилетий, и что это большая ценность, которой нужно дорожить, а пространство глобализации — расширять, нас точно ждут неприятности. Побольше или поменьше — посмотрим, но России, как стране, зависящей прежде всего от экспорта сырьевых товаров на мировой рынок, достанется от таких проблем традиционно сильнее других. Ведь все наши «Суперджеты» и «Мираторги» мы на международный рынок вывести так и не смогли — скажите спасибо неэффективной централизованной модели госкапитализма, основанной на протекции и барьерах.