Мнения
Череда поражений губернаторов-единороссов вызвала к жизни новую волну дискуссий о том, имеет ли смысл участие в выборах в современной России. Приунывшие было после мартовского спектакля с переназначением Путина противники бойкота получили новый заряд энтузиазма для убеждения остальных в том, что выборы якобы могут на что-то повлиять. Давайте попробуем спокойно разобраться, что же происходит с институтом выборов в России и стоит ли в них участвовать.
Если прижмет, можно ожидать новую волну либерализации для смягчения протестных настроений
Прежде всего следует обратить внимание на то, как ведет себя в отношении выборов власть. Надо признать, что пока она в целом выигрывает — держит политическую систему под контролем. Происходит это по многим причинам, но в значительной степени потому, что власть, в отличие от многих оппозиционно настроенных россиян, не загоняет себя в рамки узких догм (либо «всегда ходить на избирательный участок, чтобы хоть на что-то влиять» и «обязательно исполнять свой гражданский долг», либо уж «всегда бойкотировать, нельзя участвовать в нелегитимном фарсе»). Власть действует гибко и по обстоятельствам, преследуя главную цель — сохранить свое доминирование.
Когда надо, отпускаются вожжи и выборы немного либерализуются — так было в 2012–2015 годах, когда мы были свидетелями побед Урлашова и Ройзмана на мэрских выборах, почти что состоявшегося второго тура с участием Навального в 2013 году в Москве (тогда до второго тура не хватило всего 31 тыс. голосов), поражения единороссов на выборах мэра Новосибирска в 2014-м и иркутского губернатора в 2015-м. Если прижмет, можно ожидать новую волну либерализации для смягчения протестных настроений.
На фоне заоблачных путинских рейтингов и разрыва с Западом (мнение которого раньше хоть что-то да значило) власть почувствовала себя более безнаказанной и стала зачищать все следы либерализации, вообще прекратив допускать до выборов реальных конкурентов. Все стало ясно еще в прошлом году, когда до выборов не были допущены наиболее яркие независимые политики в стране: сначала Евгений Ройзман — на выборах губернатора Свердловской области, а потом Алексей Навальный — на президентских.
Своего апогея эта жесткая стратегия достигла в текущем году в связи с региональными и местными выборами — впервые в истории «выборы мэра Москвы» проходили без реальных оппонентов, а в регионах поснимали практически всех независимых кандидатов. Например, в Хабаровске сняли Алексея Ворсина, главу местного штаба Алексея Навального. Он добился невозможного — зарегистрировался как самовыдвиженец, собрав подписи, но с выборов его все равно сняли позже, по суду — из-за спора о том, какие формулировки холостой кандидат должен был выбрать, заполняя графу «семейное положение» в документах на регистрацию. Снят с голосования и список партии Парнас на выборах в Ярославскую областную думу — депутатам не удалось сохранить депутатский мандат, выигранный Борисом Немцовым в 2013 году.
То же самое касается и стратегии по обеспечению явки избирателей, власть может «сушить» ее для получения нужного результата на второстепенных выборах, но когда ей нужен элемент престижа, она, наоборот, начинает нагонять явку. Так было на мартовском президентском голосовании или пару недель назад в Москве, когда выборы специально продлили до 22.00 и открыли сотни избирательных участков за пределами региона (в итоге явка составила чуть более 30%, а без трюков Собянина могла оказаться просто катастрофической).
Вывод такой: надо учиться гибкости у власти и перестать слепо следовать догмам. Тем более что власть как раз и выстраивает свою оборонительную линию так, чтобы максимально проэксплуатировать энергию этих оппозиционных догм. Сторонников постоянного хождения на избирательные участки и порчи бюллетеней она использует для поднятия явки; настроенных на выборы кандидатов же изматывает препятствиями, а потом не пускает, добивая их ресурсным опустошением. Автор этих строк, например, дважды — в 2009 и 2014 годах — выдвигался на выборы Мосгордумы по своему округу, потратил уйму ресурсов на предварительную кампанию и попытки зарегистрироваться, но до выборов оба раза так и не был допущен. Не то чтобы это была совсем пустая трата сил, но если смотреть на ситуацию в ретроспективе, то ресурсы было бы более разумно потратить иначе.
В чем оппозиция может проявлять схожую с властями гибкость?
Прежде всего надо определить самые узкие места в ее положении. С харизматичными лидерами и повесткой в оппозиционном лагере все совсем не так плохо (найдутся, конечно, те, кто поспорит с этим утверждением — готов поучаствовать с ними в очных дебатах, а сейчас эти темы для краткости опустим). Плохо с двумя вещами: дефицитом ресурсов и отсутствием доступа к широкому избирателю. Последняя проблема архикритична: например, нам с Ильей Яшиным в этом году так и не дали напечатать в типографии ни одного экземпляра доклада «Путин. Итоги. 2018». Сотрудники ФСБ и центра «Э» немедленно наведываются в любую типографию, которая еще только подумывает взять наш заказ, и требует отказаться от его печати, угрожая разгромить их бизнес. Пока это срабатывало в 100% случаев, в результате доклад распространяется как самиздат. А в целом о дефиците каналов коммуникации с широкими слоями избирателей хорошо написал недавно Леонид Волков.
Что все это означает? Первое — нужно максимально эффективно использовать имеющиеся ограниченные ресурсы. Не стоит выбрасывать на ветер огромные силы и средства ради выборов, куда вас не допустят и где допущенные псевдооппозиционеры из системных партий не только первыми же сольются и откажутся от политической борьбы, но еще и, объединившись с властью, публично объявят вас «агентами Госдепа, желающими устроить Майдан». Это нерациональная трата сил и энергии. Раз власти выстроили такие высокие стены и вырыли такие глубокие траншеи на подступах к выборам, давайте лучше придумаем, как их обойти, и оставим их наедине с их бесполезной линией Мажино.
Как обхитрить власть?
Нужно искать слабые места противника и с максимальной эффективностью бить в них. Если смотреть на выборы с точки зрения бухгалтера, в марте тактика бойкота вроде бы не сработала: все равно была высокая явка, а Путин получил высокий процент. Однако с точки зрения «легитимации» всего этого карнавала ситуация выглядит иначе: активная страта общества, интересующаяся политикой, в целом его отвергла, нагон людей на участки и фальсификации были очевидны, результаты согласившихся участвовать в фарсе штрейкбрехеров смехотворны. Уже через пару недель после этих «выборов» никто о них и не вспоминал. Власти, кстати, интуитивно продолжают ссылаться на опросы общественного мнения как на «доказательство» железобетонной поддержки Путина, не особо-то и упоминая мартовский спектакль, который никого не убедил. То же самое и с большинством региональных и местных выборов, да, формально Собянин или Куйвашев переназначили себя главами своих регионов. Но выглядело это так слабо и трусливо, что активная часть общества такой способ переназначения отторгает. Этим надо пользоваться, дальше расшатывать их легитимность, напоминая при каждом удобном случае о том, по итогам какого постыдного фарса эти люди были переназначены на свои должности.
Кремль продолжает ссылаться на опросы общественного мнения как «доказательство» железобетонной поддержки Путина, не вспоминая о мартовском спектакле
Так и в остальных случаях — если власть беззаконными методами превращает выборы в цирк по сценарию «действующий глава плюс три технических кандидата-ноунейма», то нет никакого смысла рвать тельняшку за участие в таком фарсе. Лучше потратить ресурсы на что-то другое. На что? Да вот как раз на совершенствование каналов донесения своих идей и коммуникации с широкими слоями избирателей. От развития YouTube до аудиоформатов и олдскульной печатной продукции.
А что же, совсем не участвовать в выборах?
Да нет, почему. Надо добиваться участия, но подходить к этому разумно. Если соотношение затрат и результата приемлемо — надо биться. Так получилось год назад на муниципальных выборах в Москве, так может получиться в 2019 году на выборах в Мосгордуму. Итоги сентябрьского голосования в регионах подвели нас к важному выводу: главное — это вовсе не решение оппозиции участвовать или не участвовать в выборах. Главное — это настроения широких масс.
Сейчас, в особенности в связи с повышением пенсионного возраста, нарастает коренной перелом в отношении людей к власти. После аннексии Крыма у Путина сформировался образ «отца народов», к которому можно относиться по-разному, но он-таки принес домой в зубах некую добычу. Сейчас россияне восприняли реформу однозначно, у них отнимают базовую социальную гарантию, которая была незыблема даже в самые сложные десятилетия — от Сталина до Ельцина. И это сломало отношение людей к власти: ей перестали поклоняться и начали оценивать объективно. В результате мы имеем второй тур выборов в регионах, где против власти, откровенно говоря, выступали «мусорные» технические кандидаты от системных партий, которые при других обстоятельствах могли и не преодолеть барьер в 10%. Предсказать, где и когда такое произойдет, непросто, народную стихию трудно прогнозировать. Однако масштаб протеста можно и нужно расширять: агитацией, просветительской работой, вовлечением в оппозиционные ряды как можно большего количества людей. На это сегодня есть смысл тратить имеющиеся ресурсы.
Нужно делать все, чтобы наращивать эту трещину между авторитарной властью и народом
В случае успеха этой тактики народ сможет потребовать от власти реальных конкурентных выборов и заставить ее пойти на уступки. Отчасти мы уже наблюдали это в 2011–2012 годах, но сейчас магнитуда совсем другая: власть уже не удерживает ситуацию, несмотря на, казалось бы, полный контроль, несмотря даже на личное вмешательство Путина, который за пять дней до приморских выборов приезжал поддержать единоросса Тарасенко и обещал ему, что во втором туре «все будет нормально». Нужно делать все, чтобы наращивать эту трещину между авторитарной властью и народом.
Когда и как это даст свои плоды — посмотрим. Возможно, уже в ближайшие годы появится шанс побороться за сменяемость власти в масштабах регионов или страны в целом — тогда надо участвовать. Если власть снова займется тотальной зачисткой — не надо тратить ресурсы и признавать такие выборы. Главное — понять, какие действия наносят путинской диктатуре максимальный ущерб, и концентрировать все имеющиеся ресурсы на них. Участие — значит, участие. Агитация в расчете на будущие результаты — значит, агитация. Непризнание фарса, легитимизирующего действующую власть — значит, непризнание (ну или бойкот, если вам так больше нравится).
Чего совершенно точно не надо делать, так это думать, что ситуацию может изменить поддержка кандидатов от системных партий. Сейчас в их сторону оказывается беспрецедентное давление, которому они, в силу традиционных глубоких связей с системой, вынуждены поддаваться. Достаточно одного кейса с неучастием КПРФ в выборах губернатора Новосибирской области, где мэр города Анатолий Локоть гарантированно выиграл бы, но его партия предпочла вообще не выставлять кандидата. Про Владивосток вы все видите сами: Зюганов даже не приехал туда разбираться с крупнейшим политическим кризисом последних лет, хотя его партия могла бы оказаться в крупном выигрыше.
Это не значит, что кандидатов от системных партий не нужно использовать как таран для борьбы с монополией партии власти. Нельзя полагаться на них, как на серьезных участников процесса, но необходимо помнить, что любой удар по монополии партии власти важен для ослабления диктатуры и демонстрации разрыва между авторитарной властью и народом, а не потому, что кандидат-коммунист или жириновец — это нечто отличающееся от единоросса. Любыми законными способами ослаблять авторитарную диктатуру — вот что сейчас нужнее всего. А еще расширять, расширять и еще раз расширять базу поддержки своих идей среди россиян.
Избирательные участки перестали быть местом, где решается вопрос о власти
Эта стратегия требует гибкости и не терпит догм. Поэтому оставьте пустые споры о походе на избирательный участок как о способе решения проблем. В позднесоветское время магазины, например, перестали быть местом, где можно было достать еду. Можно было стесать языки по поводу того, надо ли идти в магазин, чтобы прокормить семью, или нет, но если там по факту не было еды, то эти споры были бессмысленными, ее надо было идти искать в другом месте. А если еда появлялась — значит, надо было за ней бежать. Точно так же и сегодня избирательные участки в целом перестали быть местом, где решается вопрос о власти. Но не везде и не навсегда. Надо держать ухо востро и не забывать делать свое главное дело — добиваться, чтобы общество решило сменить пересидевшую все разумные сроки и никуда не годную власть.