Агрессия России и полномасштабная кровавая война на территории Украины создала новую реальность, затронувшую абсолютно все сферы, включая музыку. Артемий Троицкий считает, что из-за цензуры и тотального доминирования государства музыкальная культура внутри страны откатится обратно к 1984 году, карьера вне России для тех, кто промолчал по поводу войны, под большим вопросом, а открыто выступившие против агрессии музыканты уже доказывают, что способны собирать огромные залы и за рубежом.
Такой крошечный и сугубо локальный сегмент текущей беды — музыкальная жизнь в России — к военным действиям, политическим интригам, убитым и раненым не имеет никакого отношения. Однако и в веселом мирке песен и плясок закрутились драматичные (к счастью, пока не трагичные) события.
В планетарном масштабе можно говорить о беспрецедентной волне артистической солидарности с народом Украины. Во всех цивилизованных странах проходят сотни благотворительных концертов, фестивалей и акций, в которых участвуют музыканты всех стилей, поколений и уровней — от самодеятельных активистов до суперзвезд (Пол Маккартни, Мадонна, U2, Стинг — практически все). Символом этого движения можно считать выступление Владимира Зеленского и группы украинских артистов на церемонии вручения премии «Грэмми» 3 апреля, где президент Украины красиво противопоставил музыку мертвенной тишине разбомбленных жилых домов
Выступление Зеленского на церемонии вручения Grammy в Лос-Анджелесе
В Украине все максимально просто и драматично. Очень многие музыканты, в том числе знаменитые, пошли воевать, записавшись в армию и территориальную оборону. Те, кто остались на гражданке, в основном девушки, сочинили и записали множество замечательных духоподъемных песен — гневных, скорбных и даже юмористических. Некоторые из них — «Байрактар», «ПНХ», «Шо ви браття», «Украïньска лють» — стали всенародными хитами.
Героем «песенного сопротивления» можно считать Андрия Хлывнюка, солиста популярной группы Бумбокс, который прервал в феврале американское турне, вернулся в Киев, записал прямо на улице города народную партизанскую песню «Червона калина», вступил в ряды ВСУ и уже успел получить ранение в бою.
Теперь российская военно-музыкальная история. Она не особо геройская и, в целом, довольно мутная. Всю нашу артистическую, да и вообще культурную, элиту можно условно разделить на три неравные части.
Первая: «Оппозиционеры». Они за свободу и против войны. Их гражданская позиция и имена хорошо известны: Макаревич, БГ, Шевчук и ДДТ, Noise МС, Oxxxymiron, Каста, Face и еще немало рокеров и рэперов, как восьмидесятников, так и молодых. Все они сделали заявления разной степени жесткости в связи с нападением на Украину. В этот раз ряды протестующих слегка расширились за счет Земфиры и — что было неожиданно — нескольких знаменитых поп-звезд: Светлана Лобода, Валерий Меладзе, Леонид Агутин и Анжелика Варум, Вера Брежнева, Ани Лорак. Отчасти тут сыграли и украинские корни артистов.
На противоположном полюсе — «лоялисты». Всегда по команде бодро поддерживают все позорные начинания государства и фактически служат инструментами пропаганды, за что иногда даже подвергаются санкциям. Этих можно, в свою очередь, разделить на «конформистов» и «фанатиков». Первые (Басков, Валерия, Газманов) услужливо подпевают властям за деньги, эфиры и привилегии. Вторые, немногочисленные (Чичерина, Вадим Степанцов), искренние оголтелые имперцы-милитаристы. И откровенных оппозиционеров, и подхалимов-лоялистов — по 10-15% от всей массы профессиональных исполнителей. А что же остальные 75%? Они героически молчат. Как партизаны на допросе.
Олег Газманов на концерте в Москве, посвященный восьмой годовщине аннексии Крыма
Тут необходимо сделать очень важное примечание. Индустрия развлечений и культурного досуга в Российской Федерации, в отличие от всех развитых стран, невероятно сильно зависит от государства. В кинематографе, театре, музейном деле, классической музыке эта зависимость почти стопроцентная. И даже в предельно коммерциализированной поп-музыке, которая во всем мире полностью отделена от государства, у нас в ее дела активно вмешивается и Минкульт, и медийные госкомпании, и даже администрация президента. Они распределяют госзаказы, предоставляют (или нет) телеэфиры, благословляют на корпоративы. Как вы понимаете, стоило бы того же Баскова отключить от голубого экрана, он тут же сдулся бы до нуля, каковым в реальности и является.
Так что «рука кормящего» простирается свыше не только к Михалкову и Шахназарову, Машкову и Безрукову, Гергиеву и Мацуеву, но и к тысячам других. К тому же (что не менее чувствительно) рука эта из кормящей может в одночасье превратиться в карающую.
Рука властей из кормящей может в одночасье превратиться в карающую
Потому и молчат. Это люди неглупые и хорошо информированные. Большинство из них, я уверен, в полном ужасе от того безобразия, что творится в Украине с подачи Кремля. С одной стороны есть и тихий голос совести вместе с нежеланием захлопывать себе калитку за границу, а с другой — боязнь «черных списков», потери зарплат и гонораров, а то и чего похуже.
Эмиграция — желанный выход для многих, но это не каждому по плечу. «Хорошо быть Аллою, хорошо Земфирою…» Не у всех есть накопления, недвижимость, тем более возможность профессионально конвертироваться за границей. Останкинская пропаганда не врет только в одном: отношение в мире не только к Путину и российской военщине, но и к стране вообще, включая ее современную культуру, изменилось в худшую сторону, причем максимально радикально и надолго. Особенно после кошмаров в Буче и Ирпене. По степени эмоционального воздействия это Освенцим наших дней. Так что отторжение заслужили.
Останкинская пропаганда не врет в одном: отношение в мире ко всему русскому изменилось в худшую сторону
Я только что вернулся из Хельсинки с конференции по культурному обмену в новых исторических условиях. Консенсус был достигнут легко: культурный обмен заморозить до лучших времен. «Лоялистам» въезд воспрещен, причем навсегда, с «молчальниками» пусть разбирается индивидуально полиция и иммигрантские службы, «оппозиционерам» — визовая и моральная поддержка.
Не думаю, что наших протестных музыкантов будут материально поддерживать так же, как украинских беженцев, но они, в любом случае, в выигрыше. В том числе и потому, что их аудитория стремительно растет за счет «беглецов из Мордора». Это было наглядно продемонстрировано аншлаговыми европейскими концертами Оксимирона, Монеточки и Нойза МС, Ляписа Трубецкого и Васи Обломова. Уверен, что ребята во «внешней России» и после войны не пропадут.
БГ, Земфира и Оксимирон в Лондоне
В России «внутренней» дела будут обстоять все хуже. Я не стану рассматривать благостные варианты вроде дворцового переворота, народного восстания или скоропостижного издохновения диктатора. Наиболее вероятный сценарий — сохранение статус-кво и его дальнейшее усугубление. Тотальное доминирование государства в культурной жизни, беспросветная цензура, больше репрессий.
Наряду с телевизионной (интернет ведь под замком) развлекательной эстрадой, будут активно насаждаться армейские ансамбли песни и пляски и казачьи хоры, откопают Кобзона и запустят агит-поп про вождя и партию. Все это будет очень похоже на СССР, только несравненно худшего качества. Тогда оптимистический репертуар создавали блестящие Пахмутова, Островский, Тухманов, а теперь это будут убогие бездари типа Дениса Майданова
Откопают Кобзона и запустят агит-поп про вождя и партию
Думаю, в эстетическом отношении новые цензоры будут плюралистичнее советских и не станут запрещать рок и рэп как жанры. И там, и там будут процветать всякие ЧАЙФы и Тимати. Но идеологическая сторона будет контролироваться строго. Международный обмен талантами будет вестись с Китаем, КНДР, Арменией и, возможно, Эритреей.
Опять же, как и в СССР, вся музыка (да и культура в целом) разделится на «официальную» и «неофициальную». Водораздел пройдет по линии публичных выступлений, распространения записей и доступа к легальным медиа. Блюстись будет посредством «черных списков». Какие обходные пути будут использовать хитрые на выдумку новые подпольщики — традиционные «ламповые» самиздат и квартирники или что-то более актуальное цифровое — не берусь гадать. В любом случае, welcome back в 1984 год. Не столько даже по Оруэллу, сколько по Константину Устиновичу Черненко.