Судя по статистике распространения вируса и смертности, Южная Корея справилась с эпидемией лучше других больших стран. Журналист Евгений Штефан, живущий в Сеуле, рассказывает, почему о победе над пандемией говорить еще рано и как меры по борьбе с вирусом выглядят изнутри.
Сейчас во многих СМИ можно встретить сообщения, что Корея смогла приостановить эпидемию без драконовских мер. В действительности же меры принимались весьма строгие. Можно вспомнить, например, о полной блокаде города Тэгу — мегаполиса с населением в 2,4 млн человек, а с ним и соседней провинции Кёнсан-Пукто. С официальной точки зрения принятые в этом регионе Южной Кореи меры блокадой не считаются, но фактически все очень жестко — ни войти, ни выйти.
Да и вся Корея сейчас тоже, по сути, отрезана от внешнего мира, пусть и не всегда по своей инициативе. Кое-какие рейсы через международный аэропорт Инчхон еще осуществляются, но это капля в море по сравнению с тем, что было в нормальных условиях. Тех людей, которые умудряются как-то прилететь из Европы или США, сразу сажают на 14-дневный карантин, а нарушителям режима самоизоляции грозят жесткие кары: иностранцев, сбежавших с карантина, обещают немедленно депортировать, а своих граждан — наказать тюрьмой или штрафом. Детсады, школы, университеты, музеи и многие другие общественные места закрыты — и неизвестно когда откроются.
Ограничений, впрочем, меньше, чем в Китае. Каждый житель Кореи, не находящийся на карантине, по-прежнему может свободно выйти из дома и гулять, где ему вздумается, посещая на свой страх и риск заведения общепита, кофейни, караоке, интернет-кафе и т. п. В самые последние дни правительство, правда, со всевозрастающим раздражением смотрит на функционирование развлекательных заведений. От них теперь требуют неукоснительного соблюдения жестких противоэпидемических правил, а иначе…
Рано говорить и о победе, якобы достигнутой Кореей в схватке с коронавирусом. В качестве иллюстрации и доказательства такой победы обычно приводят график количества лабораторно подтвержденных случаев.
На этом графике отчетливо виден «колокол» в период с 20-х чисел февраля до примерно 13 марта. Выглядит так, будто в Корее сначала было совсем немного случаев заражения коронавирусом, потом произошла мощная вспышка эпидемии, когда в день выявляли несколько сотен больных, а теперь эта вспышка практически погашена или как минимум взята по контроль. Но на самом деле зараза начала проникать в Корею еще в январе и распространялась с никому не известной скоростью. С 3 января в Корее стали брать анализы на коронавирус, но делали это не торопясь. За весь январь был взят только 371 анализ. В феврале тестов стали проводить больше — по несколько сотен в день, но массовым такое тестирование тоже не назовешь. Проверяли обычно тех людей, чье состояние было уже довольно тяжелым и у кого имелись симптомы коронавируса. Кстати, так делают и сейчас. И если бы подтверждение диагнозов происходило по такой схеме все это время, можно было бы теперь построить более адекватный график, из которого была бы видна динамика тяжелых случаев заболевания с января и до сих пор.
В 20-х числа февраля неожиданно выяснилось, что в городе Тэгу и его окрестностях образовался особенно массовый очаг инфекции. Связан он был с деятельностью корейской христианской секты Синчхонджи. Верующие из отделения этой секты в городе Тэгу активно занимались пропагандой своего учения в Китае, в том числе в Ухане, и массово везли с собой оттуда коронавирус. Когда масштаб проблемы стал понятен, было решено провести тотальную проверку всего списочного состава Синчхонджи — а это 212 тысяч человек. У всех у них в период с 20-х чисел февраля по 13 марта взяли анализы и выявили более 5000 вирусоносителей. Обратим внимание, что это были не только тяжелые больные. В большинстве своем это как раз были бессимптомные и легкие случаи. И все они — это важно отметить — оказались добавлены в наш график. От этого на нем и образовался пресловутый «колокол». И поскольку в графике теперь слита воедино разнородная, несовместимая информация по случаям разной степени тяжести в разные периоды времени, из-за этого стало невозможно оценить, как на самом деле шло распространение инфекции. То есть значительная часть колокола иллюстрирует проведение анализов у секты Синчхонджи.
Примерно с 13 марта мы видим на графике стабильное выявление в среднем около 100 новых случаев коронавирусной инфекции в день, причем это в большинстве своем тяжелые случаи. Уже одно только это заставляет корейцев подозревать, что о победе над инфекцией пока говорить рано, корейское правительство тоже так думает и с каждым днем только ужесточает разного рода ограничительные меры.
Когда же говорить об успехах станет, наконец, возможно? По мнению корейских вирусологов, идеальным вариантом стало бы медленное заражение населения, при котором 40–60% жителей страны через год-два приобрели бы иммунитет. По расчетам ученых, этих 40–60% должно хватить для формирования так называемого коллективного иммунитета, при котором распространение коронавируса остановится, несмотря на то, что не все люди еще им переболели. Наконец, к тому времени могут уже появиться вакцины и, может быть, даже лекарства. Ключевой идеей, пропагандируемой сейчас в Корее, стало «социальное дистанцирование»: людей просят по возможности никуда не ходить, ни с кем не встречаться, оставаться дома, а при посещении общественных мест держаться на приличном расстоянии от других граждан.
Еще один популярный миф о Южной Корее в связи с эпидемией: якобы она особенно активно берет анализы на коронавирус, отчего и достигла невиданных успехов. Выше уже отмечалось, что в январе и первые три недели февраля ничего подобного в стране не происходило вовсе, анализов было мало. Затем, на волне массовой проверки сектантов, число тестов на вирус действительно резко выросло, перевалив 27 февраля за 10 тысяч. На своем пике количество взятых анализов достигало 16–18 тысяч в сутки, но потом, когда проверка Синчхонджи завершилась, тестов стали проводить меньше, обычно в пределах 10 тысяч.
С точки зрения страны с населением почти 52 млн человек, не так важно, проводите вы в день несколько сотен тестов или десять тысяч. Это в обоих случаях капля в море. Корейские специалисты считают, что анализы имеет смысл брать только у тех, у кого симптомы коронавируса и тяжелое состояние. И если таких больных сто, то и тестов надо сто, а не десять тысяч.
Впрочем, Корея сама эту логику время от времени нарушает и занимается массовыми проверками. О проверке сектантов уже упоминалось, а прямо сейчас все силы брошены на людей, въезжающих в страну из Европы и США. Это порядка 3700 человек в день. Учитывая, что заметная доля собственного населения уже давно заражена, особого смысла в этой операции нет, зато она позволяет правительству сделать вид, что оно заботится о народе и защищает его от внешней угрозы. Правда, «внешняя угроза» эта на 80% состоит из собственных южнокорейских граждан.
Как раз в плане снижения психологического дискомфорта и создания живительных иллюзий у корейцев действительно можно поучиться. Взять, например, идею проведения «тестов на колесах», когда вы можете сдать анализы в специальных местах, не выходя из машины. Во-первых, это красиво. Кроме того, корейцам психологически важно иметь возможность сдать тест за деньги, даже при отсутствии показаний. Если вы вбили в себе в голову мысль, что у вас может быть коронавирус, и вы будете сходить с ума от проклятой неопределенности, пока не узнаете всю правду, какой бы горькой она ни была, успокоительный платный тест на коронавирус всегда к вашим услугам. Обойдется он примерно в $130.
Или, скажем, маски. Когда коронавирусная паника только начиналась, я имел возможность наблюдать изнутри жизнь одного из сеульских университетов. В нем, кстати, училось много студентов из Китая, на тот момент уже пораженного коронавирусом. В феврале в университет перестали пускать без масок и всем мерили температуру — сначала на входе в кампус, потом на входе в каждый корпус, и, наконец, прямо в аудиториях во время занятий по несколько раз на дню. Все очень серьезно и ответственно подошли к этим мероприятиям. А в обеденный перерыв студенты и преподаватели собирались в столовую, рассаживались друг напротив друга за длинные столы, снимали маски, ели и активно общались. Поев, дисциплинированно надевали маски и шли на занятия…
Что не вызывает никаких вопросов, так это местная медицина. Больницы в Южной Корее мирового уровня, лечить здесь умеют, оборудование есть. В городе Тэгу и его окрестностях, где больных коронавирусной пневмонией было особенно много, трудности с размещением пациентов возникли, но, в конце концов, большинство тяжелых пациентов удалось обеспечить койками и оборудованием в больницах других городов, и в результате смертность в Корее (139 человек по состоянию на 26 марта) пока не выглядит такой пугающей, как в Китае или Европе. Тут, впрочем, тоже возникает вопрос о корректности сравнений, поскольку методики подсчета жертв коронавируса в разных странах могут отличаться.