Мнения
Больше 80% преступлений против детей в России совершают их родственники и близкие люди, выяснила "Новая газета". Поводами для насилия становятся мелкие провинности или неприязнь к собственным детям: их бьют за громкий плач, за нежелание ложиться спать или идти домой, за плохие оценки в школе, за то, что ребенок не включил телевизор или мешал его смотреть. Родители избивали маленьких детей за то, что их вырвало во время еды или «с целью отучения от грудного вскармливания матерью». Всего издание проанализировало 400 судебных решений по статьям об истязании. Почему дети в России оказываются беззащитны перед агрессором, а суды зачастую игнорируют жалобы или выносят насильникам мягкий приговор, объясняет адвокат, к.ю.н. Екатерина Тягай.В России права детей закрепляют Конституция, Закон об основных гарантиях прав ребенка, Закон об образовании, Семейный кодекс, а для крайних случаев нарушения таких прав — Административный и Уголовный кодексы. Наша страна ратифицировала Конвенцию ООН о правах ребенка, признает Всеобщую декларацию прав человека, Декларацию прав ребенка, Всемирную декларацию об обеспечении выживания, защиты и развития детей. Но многие из этих норм оказываются бессильны против социальных установок, оправдывающих насилие в отношении детей. При этом насилие, вопреки бытующему мнению, не ограничивается физическим истязанием, а чаще всего начинается именно с психологического давления, за которым следует и все остальное.
Всемирная организация здравоохранения определяет насилие как «умышленное угрожаемое или реальное применение физической силы или власти, направленное против себя, иного лица, или группы лиц, или сообщества, которое влечет или имеет высокую вероятность повлечь за собой телесные повреждения, смерть, психологическую травму, отклонения в развитии или депривацию». В свою очередь, «жестокое обращение с детьми — плохое обращение с детьми в возрасте до 18 лет и отсутствие заботы о них. Оно охватывает все типы физического и (или) эмоционального жестокого обращения, сексуального насилия, пренебрежения, невнимания и эксплуатации в коммерческих или иных целях, что приводит к нанесению реального или потенциального вреда здоровью, жизнеспособности, развитию или достоинству ребенка в контексте взаимоотношений, обусловленных ответственностью, доверием или властью».
В 2017 году ВОЗ проанализировала масштабы применения насилия в отношении детей, основываясь на результатах 96 национальных исследований. Результаты вызвали шок: за один год эмоциональному, физическому или сексуальному насилию подверглись около 1 млрд несовершеннолетних по всему миру, а это больше половины всех детей. При этом число случаев физического насилия, о которых сообщали сами дети, в 75 раз больше, чем цифры, приведенные в официальных отчетах. В 2013 году ВОЗ опубликовала доклад, в котором рассматривается ситуация с насилием над детьми в Европейском регионе. Оказалось, что жестокое обращение с детьми часто оказывается скрыто от органов защиты и попечительства или просто не попадает в их поле зрения. От сексуального насилия страдают 18 млн детей в возрасте до 18 лет; от физического — 44 млн, а от эмоционального – 55 млн. В Восточной Европе частота убийств несовершеннолетних почти в 2,5 раза выше, чем в регионе в целом, в основном из-за более низкого уровня доходов.
За один год эмоциональному, физическому или сексуальному насилию подверглись около 1 млрд несовершеннолетних по всему миру, а это больше половины всех детей
Ключевые факторы риска таковы:
Неразвитое законодательство о противодействии насилию, в том числе в отношении несовершеннолетних. Отсутствие четкого понимания того, что жестокое обращение с ребенком включает в себя физическое, эмоциональное, сексуальное насилие, а также пренебрежение и отсутствие заботы о ребенке. Жестокое обращение с детьми не ограничивается семьей, однако часто возникает именно в «круге доверия». Между тем в России по-прежнему идет мучительная борьба за принятие закона о домашнем насилии. На жестокость к детям в нашей стране влияет декриминализация побоев, а также то, что для жертвам насилия и тем, кому оно угрожает, не положены охранные ордеры. В России игнорируются фактические семейные отношения и союзы, в том числе однополые, отсутствуют четкие правовые нормы, предусматривающие наказание за буллинг и преследование, включая виртуальное. Все это не просто тормозит работу по профилактике и предотвращению насилия, но и фактически выводит многие формы жестокого обращения с несовершеннолетними в «серую зону».
Так, в июле этого года в Краснокамске погибла от анорексии 14-летняя школьница, которую мать кормила дважды в неделю и не пыталась лечить от истощения. После смерти девочки было заведено сразу два уголовных дела — против матери по ч. 1 ст. 109 УК РФ (причинение смерти по неосторожности) и против завуча по ч. 2 ст. 293 (халатность). Этот трагический случай демонстрирует, как легко насилие, выражающееся в отсутствии заботы о ребенке, может быть скрыто и от социальных служб, и от правоохранительных органов, и даже от воспитателей и образовательных организаций, которые могли бы на него отреагировать вовремя. По данным Следственного комитета России, в 2018 году правоохранительные органы возбудили более 20,6 тысячи уголовных дел о преступлениях, совершенных в отношении лиц младше 18 лет. В суды были направлены около 10,4 тысячи дел.
Ранние браки и случайные союзы, в которых дети рождаются незапланированно и нежеланно. Речь идет прежде всего о молодых родителях, многие из которых впоследствии становятся родителями-одиночками. Ситуация чаще всего усугубляется низким образовательным уровнем и несформированной социальной ответственностью родителей в силу специфики воспитания и низкого уровня дохода. Среди инструментов реагирования на эту проблему российское законодательство предусматривает крайнюю меру — лишение родительских прав. Однако практика по этим делам настолько разноречива и непоследовательна, что даже в случаях, когда дети изымаются из семей, где им угрожает опасность, почти четверть из них возвращаются обратно.
Даже в случаях, когда детей изымают из семей, где им угрожает опасность, почти четверть из них потом возвращают обратно
Крайне трудно бывает доказывать причинение вреда ребенку. Нередко иск о лишении родительских прав поступает в суд, когда повреждения на теле ребенка уже не видны и не могут быть подтверждены экспертизой. Кроме того, сами суды выдвигают часто невыполнимые доказательственные требования. Даже многократных обращений в полицию бывает недостаточно, чтобы доказать причинение физических повреждений, если впоследствии не было возбуждено уголовное дело. Например, в Воронежской области не был лишен родительских прав отец, который неоднократно применял физическое насилие сначала к своей беременной жене, а потом и к самому ребенку. Однако поскольку участковый отказал в возбуждении дела, суд не счел это достаточным для лишения отца родительских прав.
В российской судебной практике распространен формальный подход: основанием для решения о лишении родительских прав чаще всего является приговор по делам об умышленных преступлениях против жизни или здоровья членов семьи или о неисполнении обязанностей по воспитанию несовершеннолетних. При этом суды первой инстанции нередко даже не требуют вступившего в законную силу приговора суда по уголовному делу, а довольствуются одним лишь фактом возбуждения уголовного дела. Важным с точки зрения судов является и признак систематичности при причинении физического и психического вреда ребенку. Показательно, что в Красноярском крае суд счел побои недостаточным основанием для лишения матери родительских прав, хотя ранее она была признана виновной в этом преступлении. Суд пришел к выводу, что единичный факт привлечения ответчицы к уголовной ответственности за побои дочери не свидетельствует о продолжающемся, систематическом противоправном поведении, что и стало основанием для отказа в лишении родительских прав.
Высокий уровень социального расслоения и экономического неравенства в обществе, в результате чего физически более уязвимые люди — как правило, женщины, дети и старики — оказываются финансово и физически зависимыми, что часто создает условия для длящегося безнаказанного насилия в отношении них. По данным ВОЗ, убийство является пятой по значимости причиной смерти подростков. Каждый четвертый ребенок в мире страдает от физического насилия, а каждая третья девочка-подросток в возрасте от 15 до 19 лет (84 млн человек) была жертвой эмоционального, физического и (или) сексуального насилия, совершаемого ее мужем или партнером. Очень показательны при этом и колебания форм жестокого обращения с детьми в зависимости от их возраста. Наиболее часто и непрерывно дети подвергаются эмоциональному насилию, включая присутствие при сценах насилия, а также сексуальному насилию. С 5 до 18 лет детям и подросткам угрожает травля и буллинг, а тинейджеры становятся жертвами насилия в среде ровесников и со стороны полового партнера.
Пограничные психические состояния, расстройства и заболевания, а также наркотическая и алкогольная зависимость взрослых и подростков. Этот фактор является, пожалуй, одним из наиболее серьезных, но при этом системно игнорируемых и недооцененных, особенно в России. У нас по-прежнему не принято ходить к врачам, пока не становится так больно, что невозможно терпеть. В отношении психического здоровья этот подход влечет неизбежные риски не только для больного, но и для окружающих. Россияне все еще со скепсисом относятся к психотерапии, которая во всем мире является одним из ключевых инструментов раннего выявления и коррекции склонности как к насилию, так и к виктимному поведению. Не только на бытовом, но и на профессиональном уровне нередко отрицаются такие явления, как послеродовая депрессия или биполярное расстройство, которые повышают риск насилия по отношению к самому себе и к ребенку. Если же насилия не удалось избежать, то системная психологическая, а часто и психиатрическая помощь необходима как жертве, так и агрессору. Важным шагом на этом пути является обеспечение доступа как к телефонам горячей линии для подростков и взрослых, так и к бесплатным кризисным и реабилитационным центрам.
Низкий уровень просвещенности по вопросам насилия, особенно среди детей и подростков. Этот фактор неразрывно связан с отсутствием системной профилактики насилия в отношении детей в дошкольных образовательных учреждениях, школах, колледжах и университетах, а также с низким уровнем правовой грамотности взрослых. Дети, страдающие от жестокого обращения, могут бояться тех, кто причинил им боль, чувствовать вину, стыдиться или вовсе считать те формы насилия, которые стали для них привычны, нормой. Наконец, в зависимости от их возраста и стадии развития, дети могут быть не в состоянии осознать и транслировать точную информацию о своем опыте. Показательны в этом отношении интервью героев документального фильма «Покидая Неверленд». Если отвлечься от того, что в насилии над детьми обвиняется Майкл Джексон, и сосредоточиться на сути вопроса, нельзя не заметить, что оба юноши подчеркивают: только во взрослом возрасте начала проявляться и осознаваться травма, нанесенная насилием над ними в детстве.
Многие дети просто не рассказывают о том, что с ними произошло. Именно поэтому трудно обеспечить объективность статистики жестокого обращения с детьми. Участвуя в исследованиях, они могут столкнуться с такими рисками как, например:
По данным Росстата в десяти регионах РФ не зафиксировано ни одного случая жестокого обращения с детьми, четыре из них находятся в Северо-Кавказском федеральном округе. Объективность этих данных вызывает серьезные сомнения.
Общественная терпимость к насилию как форме воспитания и общения, а также к гендерному (в том числе сексуальному), возрастному и классовому неравенству. По данным ЮНИСЕФ, 3 из 10 взрослых во всем мире считают, что физические наказания необходимы для правильного воспитания или образования детей. В России восприятие насилия как нормы ощущается особенно остро. Например, при рассмотрении ЕСПЧ известного дела «Володина против Российской Федерации» эксперты совершенно серьезно анализировали социально-правовое значение фразеологизма «бьет — значит, любит». Многолетние попытки Володиной скрыться от сожителя, жестоко обращавшегося с ней и ее ребенком, а также добиться защиты от правоохранительных органов, не приводили к результатам — в действиях насильника не находили состава преступления и не считали их общественно опасными. Схожим образом демонстрировали безразличие к положению сестер Хачатурян их знакомые, родственники и педагоги, полагавшие, что насилие над детьми в этой семье — хотя и своеобразная, но все же форма воспитания.
По данным ЮНИСЕФ, 3 из 10 взрослых во всем мире считают, что физические наказания необходимы для правильного воспитания или образования детей
Характерным примером того, как на доказанные факты жестокого обращения с детьми, выдаваемые за воспитательные меры, реагируют российские суды, является решение, принятое Люберецким городским судом Московской области в 2018 году. Суд посчитал, что мужчина, ночью регулярно душивший свою супругу и двоих детей в качестве «метода воспитания», не заслуживает лишения родительских прав, поскольку эта мера является крайней, и ограничился лишь предупреждением о необходимости изменения своего отношения к воспитанию несовершеннолетних детей. При этом результаты систематического обзора, выполненного ВОЗ, показали также, что в 24 странах прослеживается тесная связь между наличием законодательных норм, ограничивающих телесные наказания, и менее одобрительным отношением к этим видам наказания, а как следствие — более редким их использованием. По состоянию на 2016 год, около 50 стран установили официальный запрет на все жестокие способы наказания детей, а еще 52 государства обязались его ввести.
К 2030 году ООН ставит задачу покончить с жестоким обращением, эксплуатацией и торговлей детьми, со всеми формами насилия и пытками в отношении детей, а также ликвидировать все формы насилия в отношении всех женщин и девочек в публичной и частной сферах, включая торговлю людьми, сексуальную и иные формы эксплуатации, и значительно сократить распространенность всех форм насилия, а также уменьшить показатели смертности от этого явления во всем мире.
Возможно, к этому моменту в России будет принят закон о домашнем насилии, введены охранные ордеры, юридически признана проблема буллинга и виртуального преследования, в том числе в среде подростков, повышен брачный возраст даже в тех регионах, где социо-культурные особенности сегодня делают возможными браки с 15-летними девочками, а также найдены простые и недорогие способы информирования и взрослых и детей о том, что делать и куда обращаться, столкнувшись с насилием в отношении себя или других. А иначе нас ждет вовсе не то, чем пугают из телевизора, а паралич души от равнодушия, о котором Чехов писал больше века назад.
Автор: Екатерина Тягай — партнер и руководитель практики Особых поручений (Sensitive Matters) Коллегии адвокатов Pen & Paper, заведующая кафедрой семейного права МГЮА