Мнения
Выпускник саратовского полиграфического училища, Саратовского института механизации сельского хозяйства и Российской академии государственной службы, кандидат технических наук (диссертация «Разработка и обоснование параметров весового дозирующего устройства стебельных кормов»), доктор юридических наук (диссертация «Субъект Российской Федерации: проблемы власти, законотворчества и управления»), в прошлом профессор кафедры конституционного права Поволжской академии государственной службы, вице-губернатор Саратовской области, заместитель руководителя администрации президента России, а ныне председатель Государственной думы Вячеслав Викторович Володин опубликовал в «Парламентской газете» свои размышления о Конституции и восстановлении баланса ветвей власти в стране под названием «Живая Конституция развития». В прессе немедленно появились самые разные предположения о грядущем тотальном пересмотре Основного закона и о неких тайных планах кремлевской администрации на пятый срок правления президента Путина.
При внимательном прочтении, однако, выясняется, что Володин, наоборот, настаивает на незыблемости базовых положений Конституции, об изменении и пересмотре которых речь не идет. Он считает, что необходимо добиваться «максимально качественной реализации этих положений, адаптировать их к новым вызовам и требованиям времени… И лишь иногда целесообразны точечные корректировки Конституции, которые позволят лучше раскрыть правовой потенциал нашего Основного закона».
У меня нет ощущения, что г-н Володин озвучивает чьи-то тайные стратегии. Во-первых, я не увидела в его статье никаких предложений, позволяющих будущему потенциальному премьеру, кем бы он ни был, усилить свою власть. Скорее, наоборот. Речь идет о перераспределении полномочий в пользу именно парламента, а не исполнительной власти. Во-вторых, Володин уже несколько лет упорно говорит о необходимости поднять авторитет Думы, навести в ней порядок и расширить (восстановить) ее функции. Почему восстановить? Потому что по факту многое из того, что она может и должна делать в рамках уже существующих конституционных предписаний, отменено или нивелировано практикой повседневной парламентской работы. Например, нормальная парламентская дискуссия при обсуждении проектов закона о бюджете — в ней уже несколько созывов участвует не вся палата, а узкая группа назначенных депутатов. Или парламентское расследование, осуществить которое в принципе невозможно из-за ограничений, принятых самой же Думой. Равно как и конструктивное взаимодействие палаты с Конституционным судом и с уполномоченным по правам человека — обсуждения исполнения решений КС, состояния конституционной законности и прав человека за четверть века превратились в фикцию или исчезли совсем. Исковеркан действующим регламентом и нормальный законодательный процесс. Он таков, что Думу называют «бешеным принтером» из-за огромного числа вываливаемых на головы граждан некачественных и недобросовестно обсужденных законов. Все это можно восстановить, не трогая Конституцию, а лишь исправив порочную практику.
Но Володин говорит не об этом. Он не видит этих очевидных пороков и простых путей решения проблем. Он считает, что такое законодательство и такая практика позитивны, и хочет точечных изменений Конституции «при неизменности основных положений» в сторону расширения полномочий Думы в отношении исполнительной власти. И отчасти он прав. Но только отчасти.
В чем Володин прав, а в чем заблуждается? Он, безусловно, прав в своей оценке сложного периода, в который принималась Конституция. Именно из особенностей этого периода, из вооруженного противостояния между президентом и Съездом народных депутатов и Верховным советом РСФСР возник конституционный дисбаланс ветвей власти, в конфигурации которого президент вообще был поставлен над всей системой в качестве ее гаранта и вершителя судеб с неоправданно широким и никем не контролируемым набором полномочий. Именно отсюда положения Конституции о том, что президент, а не парламент «определяет основные направления внутренней и внешней политики государства» (ч. 3 ст. 80 Конституции). И, соответственно, опять-таки именно поэтому у российского парламента чрезвычайно низкая конституционная правоспособность. Не упомянул Володин только о том, что правоспособность эта за прошедшие годы была еще существенно снижена стараниями самого же парламента, который постоянно и упорно на протяжении всей четверти века этот дисбаланс усиливал, наделяя президента огромным числом внеконституционных полномочий в ущерб полномочиям парламента.
Володин прав и в том, что трогать базовые положения Конституции недопустимо, в то время как точечные изменения ее «небазовых» глав (3–8) могли бы скорректировать ситуацию. Но… Прежде чем приступить к точечным новациям, нужно расчистить весь тот огромный законодательный нарост, который не дает Конституции работать, который Володин с восхищением называет «живой конституцией» и определяет как развитие. Хотя на самом деле вместо развития с помощью этого законодательного нароста произошла конституционная деформация, граничащая с конституционным коллапсом. Живая вода оказалась водой мертвой, доведшей пациента до состояния комы, в коей он сейчас и пребывает. Поэтому начинать надо не с точечных изменений Основного закона, а с самих себя — с законодательства, понапринятого за четверть века, которое стало камнем, утянувшем Конституцию на дно. Это законодательство нужно тотально и тщательно перепроверить на идентичность. Только не на ту, о которой пишет Володин, апеллируя к Конституционному суду, не на идентичность «глубинному государству», а на идентичность базовым конституционным принципам.
«Жизнь» российской Конституции за четверть века ее существования привела ее к состоянию живого трупа
Конституция у нас, к сожалению, уже практически неживая. «Жизнь» российской Конституции за четверть века ее существования привела ее к состоянию живого трупа. По крайней мере именно в этом состоянии сегодня находятся ее основополагающие принципы и права человека. Потому что за 25 лет государство так и не освоило своей главной конституционной задачи, сформулированной в 18-й статье Основного закона, — охранять и защищать права и свободы человека, которые определяют смысл и содержание деятельности законодательной и исполнительной власти и обеспечиваются правосудием. Государство, наоборот, законодательно создало максимум условий для того, чтобы основные положения Конституции не выполнялись ни при каких обстоятельствах. Любыми путями. Через федеральное и региональное законодательство и при посильном содействии Конституционного суда.
Почему? Потому что демократия — это процедура. В этом Володин снова прав. Демократия — это не что, а как.
Это означает, что если в Конституции закреплена свобода собираться мирно и без оружия, то все установленные государством процедуры должны обеспечивать реализацию этой свободы, а не превращать ее в нечто зависимое от сиюминутных «хотелок» и предпочтений чиновников. Государство лишь обязано обеспечить порядок и безопасность. Если Конституцией предусмотрено право граждан на объединение, то государство должно из кожи вон вылезти, но обеспечить гражданам эту свободу, а не препятствовать ее реализации. Если одним из основных принципов российского государства конституционно закреплено политическое многообразие (читай — политическая конкуренция), то процедура допуска кандидатов к выборам любого уровня должна обеспечить это многообразие. А процедуры эти создает как раз та самая возглавляемая господином Володиным Государственная дума, сформированная опять-таки по ею же созданным процедурам, ничего общего не имеющим с базовыми принципами Конституции. И получается замкнутый круг.
Но, похоже, Володин не до конца понимает, что из послушного парламента-симулякра сделать ничего толкового все равно не получится. Бесполезно наделять такой парламент какими бы то ни было дополнительными полномочиями. Потому что сначала выборы, а полномочия потом. И, уверяю вас, даже без перераспределения полномочий многое исправится естественным порядком. И авторитет парламента, и качество законов, и баланс ветвей власти.