Мнения
Процесс над Кокориным-Мамаевым нельзя назвать показательным в том смысле, в каком мы привыкли употреблять это прилагательное. Показательными бывают политические процессы — когда и адвокаты, строго говоря, не нужны, исход дела определен заранее и вовсе не в стенах суда. Показательными бывают экономические процессы, цель которых — перераспределить рынки и денежные потоки в пользу друзей, партнеров или близких власти олигархов. Процесс над футболистами показателен совсем в ином смысле: он дал нам понять, как живут знаменитости в стране, где обычные граждане, согласно данным социологических опросов, не могут купить сменную обувь, не имеют централизованной канализации, а зарплата в 66 тысяч рублей в месяц — предел их мечтаний.
Некоторые мои знакомые спортивные журналисты пребывают в шоке и недоумении от этой истории. Они уже давно погрузились в мир турнирных таблиц и медалей, но происходящее с Павлом Мамаевым, братьями Кокориными и Александром Протасовицким для них абсолютно внове. Вы скажете: «Да бросьте, конечно, была драка, стул летал, кого-то били на парковке, но не полгода же сидеть за это в СИЗО и теперь еще полгода дополнительно по просьбе обвинения». Отвечу, что знаю как минимум две истории, событий в которых было даже меньше, а вот результат был гораздо хуже. В одном случае человек разгорячился во время офисного спора и случайно разбил окно. Никого не колотил, никто не пострадал, просто разбил окно — и сидел потом в изоляторе полгода без всяких следственных действий. Другой случай — в горячей дискуссии один гражданин крикнул другому гражданину: «Да я тебя, сука, урою!» — и получил реальный срок за покушение на убийство, причем месяц он просидел в изоляторе для иностранцев просто потому, что в момент задержания у него при себе был только загранпаспорт. Эти двое не были игроками популярных клубов и сборной, на них всем было плевать, кроме друзей и родственников.
Драка в «Кофемании» интересна всем. Теперь мы знаем, что такими делами могут заниматься 18 следователей, несколько минут видео они могут изучать полгода и говорить, что для сбора доказательств и проведения экспертиз времени мало. Мы узнали, что даже при очевидной «нетяжкости» деяния следствие может запросить для обвиняемых три месяца Бутырки и потом еще три месяца.
Если провести поверхностный анализ похожих дел, окажется, что ничего из ряда вон выходящего не случилось — следствие подало стандартную просьбу, а суд ее стандартно удовлетворил. Сажают всех, на 3+3, а судьи монотонной скороговоркой зачитывают, что подозреваемые имеют возможность продолжить преступную деятельность и скрыться за границей. Я сразу же представляю себе эту картину: выходят Кокорин и Мамаев из изолятора, тут же едут в «Кофеманию» и хватаются за стул, озираясь в поисках «гангнам-стайла», чтобы треснуть его по башке инвентарем. А потом скрыться от правосудия, потому что никто же их в лицо-то не узнает.
Как только начался суд, прокуратура запросила для футболистов полгода продления ареста. И все снова схватились за головы – да как же так можно. Однако и это стандартная, годами отработанная практика, такой срок назначают всем или почти всем, а чтобы выпустили под домашний арест… надо быть Майклом Калви, решение о судьбе которого принимали сами догадайтесь кто. Или надо быть Серебренниковым и его друзьями из «Седьмой студии», которым тоже как-то вдруг и без видимых причин выписали подписку о невыезде вместо ареста на дому. По футболистам команды сверху, во всяком случае четкой и ясной, нет, и правосудие действует так, как привыкло. А потому в зале суда свидетели с обеих сторон говорят, что на них давили, запугивали, что часть протоколов подписана как будто чужими каракулями, что после многочасового допроса они готовы были подтвердить всё, уже особо не читая, лишь бы их отпустили. Наша ясноглазая Фемида предстала перед нами во всей красе.
По футболистам команды сверху, во всяком случае четкой и ясной, нет, и правосудие действует так, как привыкло
Конечно, это еще и история про нравы и потаенные инстинкты. Первое время в душах людей боролись разные чувства: футболисты побили чиновника! Футболисты побили не просто водителя, а водителя ведущей Первого канала. И футболистов народ не жалует, даже несмотря на подвиги во время ЧМ, но и чиновников ненавидит не меньше. Первый канал, конечно, смотрят, но у значительной части аудитории фабрика лжи тоже сочувствия не вызывает. Потом мы долго и придирчиво оценивали бытовые условия в Бутырке, и в нашей суровой стране многим показалось, что тюрьма — если не санаторий, то уж точно не царская каторга. Те, у кого близкие оказывались за решеткой, сетовали, что футболистов посадили в курортные номера, как элиту, в то время как обычные зэки кантуются совсем в иных условиях.
На второй день процесса суду предъявили чеки из «Кофемании» и ночного клуба на сумму под 400 тысяч. И тут граждане снова возмутились: «Да что же это такое, да как вообще можно было прожрать в кофейне несколько тысяч долларов! И за что им вообще столько платят?!» Футболисты получают безумные деньги незаслуженно, но законно. Они их не украли — им столько платят. Причем чаще всего о миллионах даже не приходится просить — сами хозяева клубов с удовольствием дают и еще добавляют. Богатство само по себе вызывает у многих зависть и классовую неприязнь, если кто-то получает много денег — значит, вор. Ну, или футболист. Так что и с этой стороны процесс в Пресненском суде показателен.
Я говорю о разных фигурантах похожих дел — знаменитых и безвестных, а ведь и в этом деле одна и та же особенность прекрасно проявляется. Как мы называем происходящее? «Дело Кокорина и Мамаева». Но ведь Кокориных двое — есть еще брат Кирилл, про него почти не вспоминают, хотя именно он был самым активным действующим лицом во всех эпизодах. А вот Александра Протасовицкого упоминают только когда официальные лица сообщают о том, что в суде идет процесс, фигурантами которого являются такие-то люди — и называют Протасовицкого в их числе. Александр — не игрок сборной и не брат игрока сборной, а потому даже в этом шумном деле он остается в тени и никому не интересен.
И напоследок подчеркну, что все четверо — хулиганы и поступили отвратительно, но отношение к ним следствия, прокуратуры, суда и всей судебной машины привели к парадоксальному эффекту: люди начали им симпатизировать и не просто говорить, что того наказания, что есть, более чем достаточно, и мурыжить их так долго — абсурд. Нет, стали звучать и гопнические нотки: да подумаешь, да с кем не бывает, да кто не дрался, да кто молодым не был, да еще неизвестно, кто там первый начал. Недоумение и возмущение поведением следователей переросло в оправдание стопроцентно хулиганского поступка, и это тоже показательно, поскольку демонстрирует гибкость моральных принципов нашего общества.
Об этом мы еще не раз сможем заявить, ведь в деле, где видео занимает всего несколько минут, оказалось 25 томов и 45 свидетелей, и даже если следователи будут работать в ударном темпе от зари дотемна, распутывать эту историю предстоит еще полгода — тот самый срок, который запросил прокурор. К тому моменту пройдет ровно год с момента ареста. Год в СИЗО считается за полтора. Приговор в полтора года с освобождением из зала суда — таков мой прогноз по этому делу. Хотя мое мнение как раз можно считать (не)показательным.
Автор — Антон Орех, обозреватель "Эха Москвы"