В Петрозаводске в четверг начался суд над главой карельского “Мемориала” Юрием Дмитриевым. Исследователя сталинских репрессий обвиняют в изготовлении порнографических снимков с участием его приемной дочери, в совершении развратных действий и незаконном хранении оружия. Дмитриеву грозит от 8 до 15 лет лишения свободы. Сопредседатель правления петербургского «Мемориала» правозащитник Александр Даниэль рассказал The Insider о личности Юрия Дмитриева, его работе по поиску захоронений жертв сталинского террора, а также о том, кому карельский исследователь и его соратники могли перейти дорогу.
Бывают такие люди, совершенно не академические исследователи-самородки, они выбиваются из стандартных представлений о том, что такое архивист, поисковик-полевик. Дмитриев - человек без специального образования, самоучка, он одновременно очень талантлив, необыкновенно работоспособен и чрезвычайно удачлив. Начну с работоспособности - вы можете себе представить, сколько архивных документов нужно перелопатить, чтобы создать базу данных на 13,5 тысяч человек? Подробную базу, в которой указаны не только ФИО, год и место рождения, но и место жительства, профессия, должность, дата ареста, дата приговора, и орган, который его вынес?
Во многих случаях Дмитриеву удалось указать и место захоронения погибших. Сколько времени нужно провести над архивными документами, чтобы все это перелопатить и ничего и никого не пропустить? Это научный подвиг! И результатом этого научного подвига стало то, что Карелия - единственный регион в России, где мы имеем практически полный список людей, пострадавших от большого террора. Дмитриеву удалось собрать базу такой полноты, о которой другие области даже мечтать не могут - на это, конечно же, ушли годы и десятилетия.
Большая удача – это коллеги Дмитриева, вместе с которыми он начинал свои исследования. Это замечательный петрозаводский историк, тоже, кстати, без профессионального бэкграунда и специального образования (по основной профессии он был следователь МВД) - Иван Иванович Чухин. К сожалению, он погиб в 1997 году. Юра начинал как помощник Ивана Ивановича в его исследованиях. Первое и, на мой взгляд, главное достижение Дмитриева– это то, что он завершил работу Чухина в карельских архивах, создал по выявленным документам полную базу данных по террору и на ее основе подготовил Книгу памяти – «Поминальные списки Карелии». Это петербуржец Вениамин Викторович Иофе, тоже уже, увы покойный - основатель Петербургского научно-информационного центра «Мемориал», великолепный исследователь, человек, который умел блестяще сопоставлять источники и выстраивать по ним исследовательские гипотезы. Тоже, между прочим, не профессиональный историк, по первой профессии - инженер.
Именно взаимодействие этих исключительных людей дало возможность получить действительно важнейшие результаты.
В последние годы с Дмитриевым поддерживали постоянные рабочие контакты Анатолий Яковлевич Разумов, петербургский исследователь террора, составитель «Ленинградского мартиролога», Ян Збигневич Рачинский, руководитель мемориальской программы создания базы данных жертв государственного террора в СССР.
Удачливость его еще и в том, что Карелия – особенный регион: в карельских архивах сохранились важные документы, в которых содержатся сведения, отсутствующие в других регионах, например, в окрестностях какого населенного пункта производились расстрелы. В других местах в расстрельных актах большого террора не указывались даже приблизительные места захоронений казненных.
Одновременно с этим Юрина блестящая интуиция поисковика позволяла находить важнейшие захоронения жертв большого террора. В некоторых случаях это были совместные экспедиции, в которых он участвовал, как во время обнаружения Сандармоха, который ныне является международным мемориальным кладбищем жертв политических репрессий. Это была совместная экспедиция петербургского и петрозаводского «Мемориалов», в которой именно Дмитриев оказался тем человеком, который нашел первые ямы. Экспедиционная гипотеза была выработана коллективно, ключевую роль в этом играл Иофе, но когда люди прибыли на место, где по предположениям находился могильник, первые останки нашел Дмитриев благодаря своей великой интуиции. Другие места захоронений он находил самостоятельно.
Когда начинают громоздить обвинение на обвинение, все в России хорошо знают, что это значит.
Я не верю ни одному слову обвинения, потому что хорошо знаю Юру. Для стороннего человека, однако, этого должно быть мало, поэтому, когда я узнал, что его арестовали и выдвинули против него это грязное обвинение, я испугался, что в это поверят другие. И успокоился я только недавно, когда узнал, что против Юры также выдвинуты обвинения в связи с обнаружением у него какого-то ржавого ствола от дробовика столетней давности или что-то в этом духе. Когда начинают громоздить обвинение на обвинение, все в России хорошо знают, что это значит. Это значит, что ни одно из них не имеет под собой решительно никакой почвы. Обвинение рассыпается, и на всякий случай они ему приписали еще и этот ржавый ствол.
______________________________________________________________________________________
Восемь лет назад Дмитриев с женой взяли из детского дома маленькую Наташу. Историк прошел школу приемных родителей и судился с органами опеки, который сначала Дмитриеву не доверяли - девочка отставала в развитии, у нее была дистрофия. Чтобы доказать, что с ребенком все в порядке, Дмитриев взял за правило каждый месяц фотографировать Наташу. «Он снимал ее с целью фиксации ее физического состояния. Голой - чтобы чиновники видели, что нет синяков, ее никто не бьет», - рассказал адвокат историка. Здоровье девочки со временем поправилось, у органов опеки претензий больше не возникало, и фотографии Дмитриев делать перестал, а потом снимки вдруг оказались в Следственном комитете. Защитник утверждает, что эти фотографии Дмитриев никому не показывал и даже не посылал по электронной почте, и это можно подтвердить документально, поэтому обвинение в распространении детской порнографии разваливается. По словам адвоката, дочь о приемном отце ничего плохого не говорит.
В основу обвинения легла экспертиза, которую проводили эксперты АНО «ЦСЭ» («Центра социокультурных экспертиз») под руководством Наталии Крюковой, учителя математики по образованию. Следователь отказал защите в повторной независимой экспертизе. Экспертизы под руководством Крюковой также были в основе обвинения, а потом судебных приговоров по ряду громких уголовных дел. Против «Свидетелей Иеговы» Крюкова написала около 50 экспертиз, часто копируя один и тот же текст из одной работы в другую, отмечает радио «Свобода». В февраля 2016 года адвокат Виктор Женков из Санкт-Петербурга подал заявление в прокуратуру, чтобы та проверила деятельность АНО «ЦСЭ». Как он утверждает в своем заявлении, эксперты этой организации с 2013 года совершают преступления, подпадающие под ряд статей уголовного кодекса. По мнению Женкова, уголовное дело нужно возбуждать против самих экспертов.
________________________________________________________________________________________
Есть серьезные поводы думать, что следствие с самого начала было пристрастным, с самого момента ареста. Об этом говорят его обстоятельства, и грубые процессуальные нарушения, которые были допущены сразу после ареста. То есть дело не в какой-то момент стало грубым и беззаконным – оно было таковым с самого начала.
От формулирования вопросов в экспертизу отстранили адвоката. Если ему не дали задать свои вопросы экспертам, то что это может быть за экспертиза? Но тем не менее, Верховный суд Карелии отклонил иск о признании этой экспертизы недействительной, думаю, в процессе задействованы какие-то очень серьезные силы.
О заказчиках дела мне судить трудно, многие мои коллеги уверены, что «дело Дмитриева» связано как раз с его деятельностью как историка террора. Не берусь утверждать категорически, так это или не так. Конечно, я понимаю, что в нашей стране много сталинистов, которым вся наша работа - поперек горла. И, наверное, этим людям поперек горла и мемориальное кладбище в Сандармохе, и, в особенности, Международные Дни памяти о терроре, которые там ежегодно проходят 5 августа.
К мемориалу ездят не только люди из разных регионов, но и из разных стран, Дни памяти посещают зарубежные делегации, иностранные дипломаты, это стало частью дипломатического ритуала. При нынешнем стремлении российских властей к самоизоляции, при нынешнем уровне ксенофобии, это должно сильно раздражать начальство.
В прошлом году в карельской прессе даже появилось несколько публикаций, авторы которых пытались поставить под сомнение Сандармох как место памяти о Большом терроре. Уже тогда стало ясно, что самим существованием этого мемориального кладбища многие недовольны.
Но ведь Юрий Дмитриев-то как раз иностранных дипломатов и зарубежные делегации на эти Дни памяти не возил! Этим занималась и занимается Ирина Флиге (питерский «Мемориал»), которая, кстати, тоже сыграла важную роль в открытии захоронений в Сандормохе – ее поиски пропавшего «соловецкого этапа» 1937 года стали началом истории обнаружения этих захоронений. Дмитриев же в Дни памяти 5 августа организовывал, главным образом, поездки на кладбище родственников погибших, живущих в самой Карелии. Так что гипотеза о том, что с ним расправились за привлечение внимания иностранцев к Сандормоху, не кажется мне очень уж убедительной. А убедительного объяснения «делу Дмитриева» у меня, откровенно говоря, нет.
Оправдание Юры бросит тень на честь мундира, в этом у меня нет никаких сомнений. Любое нормальное следствие давным-давно прекратило бы дело и отпустило бы его домой, а то, что оно продолжает раскручиваться, означает, что Дмитриева во что бы то ни стало хотят «закрыть».
Сейчас в обществе действительно есть тренд по оправданию преступлений Сталина, - некоторые считают, что он навязан властью, другие - что этот импульс идет снизу. Я думаю, что это взаимообусловленный процесс, есть и запрос снизу, и запрос сверху. Если говорить об исторической политике государства, она крайне противоречива, и в ней сосуществует сразу несколько разных тенденций.
Давайте будем справедливы - в этом году в Москве будет, наконец, возведен памятник жертвам террора - спустя 56 лет с того времени, как Хрущев впервые объявил, что такой памятник появится. В России существует государственный музей Гулага, есть государственная программа увековечения жертв памяти политических репрессий - это одна тенденция. Другая - противоположная, по оправданию преступлений Сталина.
Чем сильнее сейчас апологетика Сталина и апологетика террора, тем сильнее противодействие этой апологетике
И чем сильнее сейчас идет апологетика Сталина и апологетика террора, тем сильнее противодействие ей, я это вижу не только в Москве, но и в провинции, где вообще лучше помнят прошлое, чем в столицах.
Многие люди, отнюдь не только из «Мемориала», прилагают серьезные усилия, чтобы противостоять обелению террора, сталинизма, коммунистического режима, такие, как Юрий Дмитриев, есть и в других регионах. Они работают и в Сыктывкаре, и в Красноярске, и в Новосибирске, и, конечно, в Москве. Я многих людей мог бы перечислить, кто противостоит оправданию сталинизма - каждый в своей области.
Кто-то в области академических исследований, кто-то на уровне краеведения, кто-то на уровне поиска мест захоронений, кто-то на уровне общественных акций - таких, как проект Последний адрес. Заметьте, этот проект не только московская идея, ее немедленно подхватили во множестве городов. Табличек по стране висит много, этот проект успешен и развивается, и я вижу, какую сильную поддержку ему оказывает общество.
Проблематика советской истории, вновь, как в 80-е годы, оказалась в центре внимания, она становится одной из основных общественных тем, также, как это было во время перестройки, и это важный симптом.
Что касается, дела Юрия Дмитриева, мне не хочется быть пессимистом, но у меня нет оснований для оптимизма. В этом деле задействованы какие-то очень серьезные интересы и силы, но я не сомневаюсь, что рано или поздно Юрий Алексеевич выйдет на свободу, но вопрос, произойдет ли это сейчас в Петрозаводске, открыт. В конечной победе я не сомневаюсь, но сколько самых разных усилий потребуется для этого, я не знаю.
Я уверен, что рано или поздно Юрий Алексеевич выйдет на свободу, но вопрос, произойдет ли это сейчас, в Петрозаводском областном суде, или позже, - открыт. От наших усилий зависит, как скоро это произойдет. Сколько этих усилий потребуется, тоже не знаю. Сколько потребуется, столько и приложим. Важно, чтобы властям было ясно, как люди не только в Карелии, но и в других местах России относятся к «делу Дмитриева».