В воскресенье в России пройдут парламентские выборы. Согласно данным Левада-центра, меньше четверти россиян считают, что эти выборы могут что-то изменить к лучшему, 43% россиян вообще не следит за этими выборами, и менее половины россиян полагает, что в Думе будет партия, представляющая их интересы. The Insider поговорил с социологом Левада-центра Денисом Волковым и выяснил, как меняются общественные настроения, стоит ли ждать массовых протестов, какие ошибки допустили оппозиционные партии и каковы их шансы на этот раз.
- Насколько последние опросы, которые проводил центр, отличаются по результатам от ВЦИОМа, и откуда эта разница берется?
- Судя по всему, разница в формулировках вопросов, потому что у всех трех центров динамика одна. И сеть региональных центров тоже одна и та же, она была создана частично во время возникновения ВЦИОМа, частично она уже заменена новыми центрами, агентствами, но не на 100%, однако поле одно и то же, поэтому все зависит именно от формулировок.
- Например, каких формулировок?
- Например, в вопросе про выборы можно просто показывать бюллетень, можно спрашивать, можно зачитывать, показывать респонденту список, можно вводить дополнительные опции, «не буду голосовать», «не определился», «испорчу бюллетень» и так далее. Все это немножечко разводит , размазывает ответ, но опять же динамика у всех социологических служб сейчас одинаковая.
- Насколько точно в авторитарной стране соцопросы отражают общественное мнение? Люди же стремятся говорить то, что от них хотят услышать, или вообще опасаются отвечать...
- Настроения соцопросы показывают достаточно хорошо, как мне кажется, и я бы не переоценивал опасения людей, по крайней мере, серьезно опасения не выросли. Один из показателей, который мы можем отслеживать, это «недостижимость» - сколько людей не открывают двери, делают вид, что их нет дома. За последние годы этот показатель ничуть не вырос, сколько открывали, столько и открывают по-прежнему.
Однако все зависит от контекста, потому что если вам звонят по телефону и задают 2-3 вопроса и среди них «доверие к власти» - это одна ситуация. Когда вы все-таки открыли дверь, к вам в квартиру зашел интервьюер, который располагает к себе и в контексте большого исследования задает вопрос о доверии, где он выглядит уместно, - это другая ситуация.
Третья ситуация заключается в том, что 2/3 населения просто не думают о политике, им эти темы не интересны. Люди находятся вне контекста внутриполитических событий, они следят за жизнью, но достаточно пассивно, с помощью телеканалов. Именно телевидение создает основную повестку для большинства населения, поэтому это другая картина, если, например, сравнивать с Facebook, теми дискуссиями, которые ведутся там, или на страницах независимых газет, и все эти люди по-разному относятся и к действительности, и к опросам общественного мнения.
- Эта пассивная часть общества, о которой вы говорите, это примерно та же часть, которая равнодушна к выборам и не пойдет на них? Или их нельзя отождествлять?
- Нет, например, среди тех людей, у которых нет политических убеждений, которые не следят и не интересуются политикой, большинство - это электорат власти, «Единой России», Владимира Путина.
Их, с одной стороны, все устраивает, с другой стороны, у них нет особого желания разбираться в том, что происходит, они активно не следят за происходящим. Отчасти это так называемое «болото», которое не только в России, но и в других странах голосует за победителя, за власть, за того, кто приходит первым. Им все равно, кто будет у власти.
Другая часть населения намного меньше, она следит, дискутирует, голосует не потому, что надо прийти на выборы, не потому, что это долг, а потому что хочет повлиять на происходящее. Таких немного, но вообще, люди разные, у разных людей разная мотивация, нельзя всех чесать под одну гребенку.
- Согласно опросам, очень высок показатель тех, кто вообще до последнего времени не знал или до сих пор не знает, пойдет ли голосовать. Оппозиция делала ставку, в том числе, и на них. Как вам кажется, удалось ли им мобилизовать этот пассивный электорат?
- В целом, не удалось. Пример Дмитрия Гудкова - это скорее исключение, он вел достаточно длительную серьезную кампанию, Янкаускас, Баронова, несколько других кандидатов тоже были активны. Если говорить именно об оппозиции и партиях, то они, видимо, делали ставку на теледебаты и попадание в телевизор. Если они и пытались мобилизовать неопределившихся, то своим шансом воспользоваться не смогли.
Кампания «Яблока» фактически не состоялась. Особенно если сравнить с кампанией Навального в 2013 году, где он начинал с 1% в Москве, но в итоге получил 600 тыс. голосов
В целом я бы оценивал электорат либеральных, демократических партий в 10-15% - это те, кто мог бы за них проголосовать. Однако значительная часть этих людей разочаровалась, то есть она могла бы проголосовать, но во многом дезориентирована и не видит своего кандидата. «Яблоко», например, не смогло донести до своего потенциального избирателя информацию о тех изменениях, которые произошли в партии. Можно говорить о коалиции, о новых людях, но в целом даже симпатизирующие им люди не знают, что происходит в партии, по крайней мере, две недели назад можно было говорить, что кампания фактически не состоялась, ее и не было, и она не повлияла на результаты голосования.
Особенно если сравнить с кампанией Навального в 2013 году, где он начинал с 1% в Москве, но в итоге получил 600 тыс. голосов на тех выборах. По результатам социологических исследований, его кампания была настолько же видима, насколько и кампания Собянина, хотя у Навального не было доступа к телеканалам. Тогда он смог, а в этот раз демократы скорее не смогли.
Отчасти проблема в том, что и настроения сейчас другие, потому что тогда было большое разочарование во власти, относительно низкие рейтинги, если их сравнивать с сегодняшними. Например, рейтинг президента в 2013 был намного ниже, разочаровавшихся потенциально было больше, и Навальный смог это разочарование конвертировать в свои высокие результаты. Сейчас после Крыма разочарование нарастает в связи с кризисом, но это происходит очень медленно.
Значительная часть населения скорее не готова критиковать власть не потому, что она боится, а потому что власть вместе с Путиным как с топовой фигурой обладает достаточной или даже большей легитимностью, чем в прошлую избирательную кампанию.
- То есть ждать роста протестных настроений из-за кризиса пока не стоит?
- Если посмотреть, как кризис развивается, то, с одной стороны, его можно сравнить с 2009 годом - также резко обрушились все ожидания. В конце 2014 года начиналась даже паника, но затем правительство смогло взять ситуацию и цены под контроль, Путин сказал, что кризис продлится 2 года, и общество успокоилось.
Паника, которая начиналась, так и не случилась. Мы видели, как в декабре-январе 2014-2015 годов начали опять расти оптимистичные настроения и рейтинги восстановились к маю-июню 2015 года. Именно тогда на празднование Дня победы приходились максимальные показатели рейтинга и Путина, и «Единой России». Тот факт, что правительство смогло выправить ситуацию, надо записать ему в плюс, оно смогло предотвратить именно неконтролируемую панику и этим дало населению время адаптироваться.
С мая-июня 2015 года поддержка «Единой России» упала почти в два раза
Ухудшение жизни начинается медленно, у людей не было такого страха безработицы, как в 2009 году, этот кризис проходит спокойнее, к нему люди адаптируются. Однако в длительной перспективе он, конечно, более опасен для власти, потому что если в прошлый раз в стране быстро начался экономический рост, то сейчас экономического роста ждать не приходится. Пока поддержка достаточна для того, чтобы пройти эти выборы, но если в марте, мае и июне был максимум поддержки и Путина, и «Единой России» (за нее были готовы голосовать 50% россиян), то по данным на конец августа эта цифра - 30%, падение практически в два раза. Сейчас власти хватает, чтобы пройти в парламент и если пересчитывать эти 30% населения на голоса избирателей, они превращаются в 50%. А если еще добавить сюда всех лояльных власти одномандатников, то там будет намного больше.
- Растет недовольство «Единой России», но что насчет Путина, видны ли какие-то антипутинские настроения?
- Сейчас антипутинские настроения небольшие, и на это вряд ли стоит делать ставку. Поскольку рейтинги высокие, сейчас критика бесполезна, она просто отскакивает от Путина именно потому, что пока что запас прочности у него есть. Чем дальше будет развиваться ситуация на фоне экономической стагнации, тем сильнее рейтинг будет двигаться вниз, а чем ниже будет рейтинг, тем больше будет прилипать к Путину критика.
Рейтинг уже сейчас опустился с 89% до 80%, и дальше можно этот показатель сравнивать с предыдущим циклом, где была российско-грузинская война, а потом экономический кризис. Тогда тоже падение рейтинга началось не сразу и не быстро, уровень пассивной спокойной поддержки держался на уровне 80% два года (2007-2008 годы), то есть нынешняя ситуация не беспрецедентная. Далее мы зафиксировали падение, которое длилось на протяжении 3- 4 лет.
И в 2005 году, когда рейтинг Путина приближался к 60%, и в 2011 году, когда он достигал 60%, мы наблюдали массовые протесты.
Надо отдавать себе отчет, что в наших условиях это не рейтинг в свободной политической конкуренции, и 60% для власти - уже проблема. Эта поддержка означает наличие 40% заведомо критически настроенного населения. И в 2005 году, когда рейтинг Путина приближался к 60%, и в 2011 году, когда он достигал 60%, мы наблюдали массовые протесты. Они были различны по их главной движущей силе: там бюджетники, здесь был средний класс, но в целом массовость обеспечивало широкое разочарование во власти. Поэтому в длительной перспективе, да, протесты возможны, но какие они будут, кто в этот раз возглавит эти протесты, какие социальные группы, сложно сказать. Это будет зависеть от ситуации, в которой снизится легитимность власти, которая пока высока.
- А кто такой этот «избиратель Путина»? И стареет ли он вместе с Путиным? Может быть этим и объясняется нынешний консервативный тренд?
- Я бы очень осторожно относился к этому слову, «консервативный». В чем-то электорат консервативный, да, а в чем-то, что, например, связано с абортами, браком, он очень не консервативный. Отчасти во всем, что связано с сексуальными меньшинствами, можно говорить о консервативности, просто потому, что большинство людей даже себе не представляют, что это такое. Можно говорить о высокой доли ксенофобии в вопросе о мигрантах, но я бы не связывал это с консервативным трендом.
Больше одобряют президента самые молодые, потому что они другого и не видели
При высоком рейтинге к поддерживающим Путина относятся, конечно, все слои, но если смотреть, кто больше поддерживает, кто меньше, то больше одобряют президента самые молодые, потому что они другого и не видели, и, в принципе, у них все в порядке.
Речь не о конкретном человеке, а в целом о молодежи как о социальном слое, который находится в более привилегированном положении, чем остальные. Здесь и те обеспеченные слои, у которых просто тоже все хорошо, и различного рода бюджетники, начальники, которые зависят от государства - там, соответственно, поддержка высокая.
Где у Путина меньше всего поддержки? В условно либеральных слоях, хотя эти антинастроения очень сложно измерить, потому что таких людей очень мало. Наименьшая поддержка у него среди самых бедных, среди тех, кто ничего не получил от режима, политической системы, тех, кто никаких выгод для себя не поимел.
Причина симпатий к Путину разная. Кто-то поддерживает его потому, что не видел другого, кто-то - потому что Путин действительно решил какие-то проблемы, кто-то - потому что было присоединение Крыма, и это дало многим людям ощущение, что Россия возвращает себе утраченное величие. А эта травма, связанная с распадом Советского Союза, с утратой статуса России на международной арене, оказалась очень болезненной, и именно поэтому Крым имел такой эффект.
Через этот процесс политическая система фактически получила второе рождение. Как раз Сирия немногим помогла, она скорее закрепила результат, потому что с поддержкой Сирии в России очень сложно, она скорее основана на лимитировании информации о потерях, о происходящем, опять же на пассивности населения, ведь большинству все равно, что там в этой Сирии происходит. Далеко не каждый конфликт с Западом имеет влияние на рейтинг.
- Уже около половины населения ежедневно пользуются интернетом, это влияет на настроения? Или все же телевизор продолжает доминировать?
- Если говорить про интернет, то важно, что именно люди читают. Большинство читает новостной агрегатор, который дает лишь обрывки общей картины. Те, у кого есть интерес к событиям, может разобраться, почитать. Но у большинства населения нет желания разбираться, искать факты, которые противоречат тому, что говорит телевидение. Несмотря на высокое проникновение интернета, по-прежнему около 80% населения смотрит ТВ и новости узнает по телевизору. Часть из них что-то ищет в интернете, но большинство читает то, что под руку попалось, без особого интереса.
Лишь небольшая часть изучает контент независимых качественных изданий, которые формируют картину, у них есть редакционная политика, аналитика, подбор наиболее важных событий. Раньше это была, например, Lenta.ru, которая остается самым популярным интернет-изданием несмотря на смену редакционной политики - редакция сменилась, но читатели не ушли вместе с той командой, а продолжают читать Lenta.ru. Это говорит о свойствах аудитории. Важна скорее привычка к чтению, к знакомым местам, никто особенно не разбирается в хитросплетениях.
У людей стоит блок на негативную информацию, по крайней мере, пока рейтинг власти высокий
Важно понимать, что хотя те, кто смотрит, читает и слушает независимые СМИ, меньше поддерживают власть, чем телезрители, но на сегодняшний день даже среди них больше половины выступают за Путина. В том числе из-за внешней политики Путина, и эта поддержка связана с желанием принадлежать к великой державе. У людей стоит блок на негативную информацию, по крайней мере, пока рейтинг власти высокий, пока она обеспечивает это ощущение величия. Зачем разбираться, ведь в кармане пока есть деньги, и кризис не такой сильный, что толку критиковать? Однако с ухудшением ситуации вопросы возникнут.
- Возвращаясь к выборам, как вы оцениваете стратегию, избранную оппозиционными партиями в ходе кампании?
- В этих партиях есть ресурсы, но проблема в том, что эти партии не хотят меняться. Изменения все же происходят, но на полях. Дмитрий Гудков и еще несколько человек делают нормальную, хорошую, качественную избирательную кампанию. Раньше кандидаты меньше встречались с избирателями, сейчас это становится нормой. Нельзя говорить, что изменений вообще нет, но дело в том, что эти технологии использует и партия власти. Вот праймериз «Единая Россия» смогла организовать, а оппозиция - нет.
- Раньше «Справедливая Россия» претендовала на роль второй партии власти, а теперь их вообще не слышно, они вообще попадут в парламент?
- Мне сложно говорить, это странная партия, и если брать предыдущие выборы, она набирала голоса в последний момент, и каждый раз была интрига, преодолеют ли они барьер или нет. По последним опросам, которые мы опубликовали, они проходят в парламент. Но это не за счет протестного избирателя, а за счет старше-среднего: это пожилой, малообеспеченный, малообразованный, городской неблагополучный избиратель - вот электорат «Справедливой России». Сейчас как и раньше для них делает погоду не протестное голосование, в прошлые выборы оно лишь немного добавило им голосов, но как только власть пришла в себя в 2012 году, она быстренько разобралась со всеми, кто мутил воду.
- Как вы оцениваете шансы оппозиционных и условно оппозиционных партий - «Яблоко», ПАРНАС, «Партия роста»?
- Мы можем судить только по опросам. По опросам они не проходят. Может быть, что-то вдруг случится в последние дни перед выборами, но что-то не похоже, с чего бы. Какой-то осмысленной кампании как таковой нет, кроме телевизионной, и настроения пока не такие кризисные, как были в 2011 году, то есть особых оснований ждать, что они вдруг сейчас в последние дни рванут - нет.
-Какие из показателей опросов стали для вас главным сюрпризом?
- Отчасти сюрпризом для меня стали независимые кандидаты. Опрос в ЦАО показал, что ту же Баронову знают, хотя она и не пользуется поддержкой. В этом смысле кампания прошла не зря, они отработали. Я думаю, можно спроецировать этот вывод и на работу других независимых кандидатов, которые долго вели кампанию: тот же Гудков, Янкаускас, Ляскин. Узнаваемость их повысилась, а значит все не зря.
Интересно, что согласно опросу в ЦАО, люди пойдут голосовать потому что не хотят, чтобы фальсифицировали их голос. Этот высокий показатель сознательности, однако же, не конвертируется в поддержку каких-то либерально-демократических партий. То есть партии, хотя и имеют здесь своего кандидата, не смогли его убедить, не смогли до него дойти, достучаться. Не смогли сказать: все, ребята, это серьезно, за нас давайте голосуйте. А расчет у либеральных партий такой: ну, куда вы денетесь, за кого вы будете голосовать, и какие-то общие слова, какой-то популизм или уже совсем что-то нафталиновое.