Мнения
Рейтинг доверия к Владимиру Путину упал до пятилетнего минимума: по данным «Левада-центра», в июне 2018 года о своем доверии президенту заявили 48% респондентов. Меньше этот показатель был только в 2013 году - всего 36%. Ведущий научный сотрудник Института социологии РАН Леонтий Бызов разъяснил The Insider, почему россияне потеряли веру в Путина и стоит ли властям опасаться массовых протестов.
В июне правительство, воспользовавшись отвлеченным на мундиаль вниманием, решилось на реализацию своей давней мечты - резкое повышение пенсионного возраста россиян. Причем ответственность за реформу власти лукаво перекладывают на мало кому известных правительственных чиновников. Этот нехитрый план пока работает - акции протестующих пока существенно меньше толп, ликующих по поводу победы российской сборной, рейтинг Путина хотя и упал, но все же остается высоким, рейтинг Медведева упал сильнее, но это, похоже, мало кого волнует. Однако мнения моих коллег-социологов на этот счет пока далеки от оптимизма. Они ожидают длительных и болезненных последствий для власти.
Данные Института социологии РАН, где я работаю, говорят о том, что эти последствия будут нелинейными. Об этом же можно судить и по наиболее интересному исследованию (причем проведенному еще до анонсирования пенсионной реформы) моим коллегой Сергеем Белановским. Согласно этим данным, отношение россиян к власти стало меняться в худшую сторону буквально сразу после мартовских выборов. Внимание общества стало переключаться на внутренние проблемы страны, и даже ранее некритикуемая внешняя политика стала вызывать все большее раздражение.
Он пишет, что в депрессивных небольших городах страны все чаще стали задаваться вопросом: «Раньше кормили Кубу, теперь будем кормить Сирию?!» Многие респонденты говорили также, что телевизор стало невозможно смотреть: телепропаганда вызывает у людей изжогу. Люди жалуются на низкие зарплаты, высокие цены, налоги, медицину, на то, что трудно найти работу. При этом не возникает никакого запроса на «сильную руку»: люди требует от власти не силы, а справедливости. По их мнению, сильная власть не выполнила обещание навести порядок. Общая позиция: порядка в стране нет.
Понятно, что пенсионная реформа вряд ли добавила к этому ощущению какого-то позитива. Порядка в стране нет, а ведь именно порядок — это была вершина ценностного запроса, сформировавшегося еще 20 лет назад в обществе, замученном реформами 90-х. «Мы готовы пожертвовать демократическими свободами и гражданскими правами, мы готовы поддержать сильную власть, лишь бы она навела в стране порядок». Но какой тут порядок, если власть творит совершенно очевидную несправедливость, лишая 60-летних людей, нездоровых и часто не слишком востребованных на рынке труда, вынужденных нести тяжелую семейную ношу - освобождение взрослых детей для работы от опеки внуков - минимального денежного довольствия, по сути, копеек.
Все разговоры о том, что во многих развитых странах возраст выхода на пенсию еще выше, разбиваются о совершенно очевидный аргумент — там-то какие пенсии? Средняя пенсия у мужчин, например, в Германии - €1 тыс. (в России - €200), при этом медианная зарплата в ФРГ - колеблется от 2 до 4,5 тысяч евро в месяц в зависимости от региона, в России же медианная зарплата - около €350, а в некоторых регионах - и €200. Их зарплаты позволяют накопить на старость, купить загородный дом, оплатить все виды страховок. В нашем же случае к копеечной зарплате пожилые люди прибавляют такую же копеечную пенсию и пытаются выживать. Теперь власть фактически разрывает негласный общественный договор с населением страны — мы не лезем к вам в карман, а вы - к нам.
И все же я как социолог не жду массовых акций протеста и революции - по крайней мере, сразу. Реакция общества будет нелинейной. Опросы нашего института говорят, что люди не верят в массовые протесты как в способ чего-то добиться и на что-то повлиять. Доля готовых участвовать в таких акциях, как правило, не превышает 5% (а на практике - еще ниже). Ну, посочувствовать готовы, а сами на улицу не выйдем. Люди под 60 — это не молодежь, живущая в социальных сетях, способная провести мобилизацию за несколько часов, это нездоровые, немолодые, тяжелые на подъем люди, плохо ориентирующиеся в современном информационном пространстве. На акции не выйдут (точнее - больше, чем уже вышли), но «не забудут и не простят».
Процесс «делегитимации власти», как правило, долго набирает обороты, но в критические моменты истории срабатывает мгновенно
На языке обществоведов этот процесс называется «делегитимация власти», он, как правило, долго набирает обороты, но в критические моменты истории, если они возникают, срабатывают мгновенно. Россия Романовых пала не из-за хлебных очередей в Петрограде, а потому что потеряла свою легитимность в глазах очень большой части россиян, не сумев предотвратить потрясения Первой мировой. А кто может точно сказать, что нам сулит будущее десятилетие, какие испытания?
Люди устали, хотят перемен, а перемены запаздывают. Как пишет тот же Сергей Белановский, опрашиваемым показывалась картинка, изображающая дорогу от России реальной к России идеальной. Дорога огибает лужайку с зеленой травой. Через лужайку путь намного короче, но там раньше никто не ходил. Возможно, это вообще топь. Тем не менее на вопрос «Рискнете ли вы попробовать пойти коротким путем или предпочтете двигаться известной дорогой?», 70% ответили, что готовы рискнуть.
Все это говорит о том, что в массовом сознании произошли значительные изменения. Но, что важно, ни в одной фокус-группе не зафиксировано каких-либо агрессивных высказываний в адрес власти. Ничего похожего на революционную ситуацию: недовольство если и проявляется, то локально и по конкретным поводам. Ситуация становится очень шаткой, равновесие может быть нарушено любым опрометчивым или вынужденным действием властей. Например, решением повысить пенсионный возраст. Стабильность все еще сохраняется, но в крайне истонченном состоянии.
Минувшие полтора десятилетия стабильности (начиная от дефолта 1998 года и вплоть до «присоединения» Крыма в марте 2014 года), казалось бы, заставили многих экспертов, простых граждан говорить о том, что страна наконец-то преодолела вековую политическую смуту и вступила в период медленного, но неуклонного развития, движения вперед. Неслучайно большинство опросов в этот период демонстрировали приоритет стабильности над ценностью развития, связанного с риском (от 65% против 35% в 2014 г. до 54% против 46% в октябре 2017 г.).
Согласно данным Института социологии РАН, сейчас доля сторонников стабильности и доля сторонников перемен не только практически сравнялись, но вторые даже вышли немного вперед. Пока, как это следует из данных всех опросов, побеждает скорее левый вектор. Согласно данным за июнь 2018 г., 45% опрошенных полагают, что стране нужны быстрые, решительные перемены, 43% - что медленные, постепенные, и только 8% уверены, что серьезные перемены не нужны. Самый последний опрос, проведенный ИС РАН уже в апреле нынешнего 2018 года, продемонстрировал развитие этого важнейшего тренда: уже 55% опрошенных высказываются за перемены.
"Вы бы хотели перемен в жизни страны?"
Ответ «Да, страна нуждается в существенных переменах, нужны новые реформы в экономической и политической жизни страны» выбрали: 39% - в 2016 году, 44% - в 2017, 52% - в октябре 2018 и уже 55% - в апреле 2018 года.
Ответ «Нет, страна нуждается в стабильности, это важнее, чем перемены» - 61% в 2016 году, 56% - в 2017 году, 48% в октябре 2018 и 44% в апреле 2018 года.
Запрос на перемены в основном связан с массовыми общественными настроениями в отношении базовых принципов социальной справедливости, и его ни в коем случае нельзя трактовать как желание вернуться в эпоху 90-х, к продолжению либеральных экономических и политических реформ. Общество стремится к социальной справедливости, к борьбе с коррупцией, и в гораздо меньшей степени — к усилению экономических и политических свобод и сближению со странами Запада (по 10%), к смене власти (12%).
Опросы рисуют картину классового общества, наполненного агрессией и, пожалуй, более разобщенного, чем когда-либо
Одновременно можно видеть, что левый запрос, связанный с идеями социальной справедливости, стал заметно преобладать над право-националистическим, резко активизировавшимся после 2014 года. В чем же первопричины левой направленности «образа будущего»? Несмотря на годы стабильности и относительного достатка, российское общество так и не смирилось с ситуацией глубокого общественного неравенства, вызванного не до конца продуманными реформами начала 90-х годов, и так и не преодоленного до дня сегодняшнего. Опросы рисуют картину классового, глубоко стратифицированного общества, наполненного агрессией и, пожалуй, более разобщенного, чем когда-либо в своей новейшей истории. Люди не доверяют и друг другу, и власти.
Магистральный общественный запрос как был, так и оставался лево-государственническим. Этот запрос активно поддерживается старшими возрастными группами. Но именно по этим группам наносит удар пенсионная реформа. Создавая ощущение «бардака», беспорядка, она одновременно ударяет по второму магистральному запросу — на социальную справедливость. Правда, необходимо отметить, что пока это запрос довольно вялый, ограничивающийся словами, не переходящими в дела. Скажем, рассчитывать на такое национальное сплочение, которое способно реально подвинуть власть (свежий пример — события в Армении, где начались массовые посадки прикормленного чиновничества), не приходится. Чтобы говорить о левом повороте в настроениях избирателей, нужно зафиксировать, по меньшей мере, запрос на солидарность - готовность к коллективным действиям в отстаивании прав на труд и достойное вознаграждение труда. Этот запрос предполагает активистскую установку - порыв, ищущий выхода в коллективных протестных действиях. И не просто порыв, а спонтанную организацию в форме профсоюзов и комитетов прямого действия. Наблюдается ли что-то похожее? Ответ - нет.
Отсутствие массовых коллективных протестных действий при том, что негативизм действительно довольно сильный, говорит о том, что атомизация избирателей не преодолена, а скорее наоборот - именно атомизация определяет логику поведения. Большинство людей хотят, чтобы кто-то пришел и решил их проблемы. И они готовы держаться за эту сильную руку, так как выживание при пассивной установке может осуществляться главным образом путем поиска субъекта, кому люди выражают согласие подчиниться. Неслучайно никакие «левые фронты» и тем более профсоюзы не пользуются в современной России массовой поддержкой, а КПРФ в гораздо большей степени отражает государственнические и даже клерикальные идеи, чем, собственно, левые. Общество сильно обеспокоено положением дел в социальной сфере, экономике, но его в разы меньше волнуют демократия, выборы, права человека.
Со своей стороны, власть мало интересуется мнением общества. Пенсионная реформа показывает, что власти полностью пренебрегают сколько-нибудь серьезной проработкой реформ, никто не изучал всерьез ни рынок труда пожилых людей, ни влияние реформы на демографию и семейные отношения. А тот факт, что реформа была проведена сразу после избрания Владимира Путина, указывает на то, что теперь его и рейтинг сильно не беспокоит, власть действует по принципу «дедушка старый, ему все равно». Это, кстати, касается не только пенсионной реформы, но и повышения НДС, где наряду с пенсионерами пострадает другая уязвимая группа населения - малый бизнес. А бенефициаром этих реформ станет та многоголовая гидра новых хозяев жизни, которая в условиях снижения общего объема «пирога», в том числе и из-за их авантюристической внешней политики, вызвавшей санкции и военную конфронтацию с окружающими странами, желает все тяготы жизни переложить на наиболее беззащитные и некогда наиболее лояльные к власти группы населения.