Мнения
Президент Ирана Хасан Рухани отказался выходить из ядерной сделки с США и европейскими партнерами, в обращении к нации он заявил, что продолжит придерживаться договоренностей с пятеркой посредников без Вашингтона. Ранее Дональд Трамп объявил о выходе Вашингтона из Совместного всеобъемлющего плана действий - сделки, которая ограничивала ядерные разработки Тегерана в обмен на отмену санкций Совета Безопасности ООН и односторонних ограничительных мер, введенных США и ЕС. Трамп обещал вернуть старые и ввести новые санкции против Ирана. Востоковед, политолог, преподаватель Высшей школы экономики Леонид Исаев разъяснил The Insider, что подтолкнуло американского лидера к разрыву ядерного соглашения с Тегераном и какой эффект для всей ближневосточной политики будет иметь этот шаг.
Событие, которого многие ожидали, но не верили, все же произошло – Дональд Трамп подписал указ о выходе Соединенных Штатов из Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной программе (СВПД). Ожидали - поскольку американский президент еще в рамках своей предвыборной кампании выражал недовольство относительно этой сделки, равно как и политики, проводимой иранским политическим режимом. Не верили - ввиду чрезмерного популизма Дональда Трапма, далеко не всегда готового переходить от слов к делу. Тем не менее, выход Соединенных Штатов из СВПД уже состоявшийся факт, и вряд ли позиция Вашингтона по этому вопросу изменится до истечения срока полномочий действующей американской администрации.
Причины столь категоричного отношения к иранской ядерной программе в целом и СВПД в частности у Вашингтона безусловно были, и кроются во многом в присущих многим представителям американского истеблишмента фобиях в отношении Исламской республики. Недовольство Дональда Трампа действующим соглашением по иранской ядерной программе можно свести к четырем основным пунктам.
Во-первых, в договоре ничего не сказано об иранской ракетной программе, в то время как нынешняя американская администрация настаивает на включении в него пункта о полном запрете на создание Ираном баллистических ракет, способных нести ядерные заряды. Второе требование Вашингтона – обеспечение доступа международных инспекторов на абсолютно все иранские объекты, в том числе и военные. В качестве третьей претензии обозначалось отсутствие в СВПД гарантий того, что Исламская республика никогда не получит ядерное оружие. Наконец, американская администрация настаивала на бессрочном характере соглашения, в то время как его нынешняя редакция ограничивает его 10-15 годами в зависимости от конкретных положений.
Справедливости ради стоит отметить, что учитывая негативный имидж Тегерана, сформировавшийся в прежние годы, у Дональда Трампа были все основания с недоверием относиться к Ирану. Свою роль сыграло и мощнейшее давление со стороны ключевых союзников США в регионе – Израиля и Саудовской Аравии, крайне гипертрофированно воспринимающих угрозу со стороны Ирана. Доводы американского руководства и его союзников можно понять. Опасения их заключаются в том, что Тегеран, может быть, и не стремится к созданию атомной бомбы напрямую, но желает достичь латентного ядерного статуса за счет приобретения полного набора научно-технических возможностей для ее создания. А также параллельно развивает ракетную программу, которую также необходимо ставить под контроль международных наблюдателей.
Однако в случае с СВПД мы вновь сталкиваемся с проблемой, ставшей уже хронической для всей системы международного права, когда один из его ключевых принципов – презумпция невиновности – фактически перестает применяться на практике. Иными словами, в складывающемся миропорядке доказательства уходят на второй план, уступая место субъективным факторам. Еще не прошло и месяца с того момента, как не дожидаясь результатов расследования ОЗХО применения химического оружия в сирийской Думе, Соединенные Штаты, Франция и Великобритания нанесли удары по правительственным военным объектам в Сирии, объясняя это «негативным бэкграундом», который сложился у сирийского режима.
Даже США признают, что с момента заключения сделки в 2015 году Иран беспрекословно соблюдал все ее условия
Аналогичными доводами сегодня руководствуется и Дональд Трамп, заявляя о выходе из СВПД в то время, как МАГАТЭ, Европейский Союз и даже сами Соединенные Штаты признают, что с момента заключения сделки в 2015 году Иран беспрекословно соблюдал все ее условия. А потому ситуация, сложившаяся сегодня вокруг СВПД, глобальнее, чем может показаться на первый взгляд, и выходит далеко за рамки иранской ядерной программы.
СВПД без преувеличения можно рассматривать как одно из ключевых международных соглашений в сфере ядерного разоружения, которое стоит в одном ряду с Договором о нераспространении ядерного оружия, принятым в 1968 году. Ее важность заключалась не только в том, что мировому сообществу удалось убедить Тегеран пойти на существенные уступки и отказаться от планов создания ядерного оружия, причем в условиях обострения глобальных и региональных противоречий. Но и в том, что после принятия СВПД существовала надежда, что он может стать эффективным механизмом денуклиаризации в целом и в перспективе будет использован, к примеру, для урегулирования ситуации вокруг ядерной программы КНДР.
В этой связи выход американцев из СВПД, конечно, серьезный удар по проделанной за многие годы работе и в области урегулирования иранской ядерной программы, и в области интеграции Ирана в мировое сообщество на взаимовыгодных для всех сторон условиях. Однако решение Вашингтона все же не следует переоценивать. На сегодняшний день все остальные участники СВПД, в том числе и Европейский Союз, подтвердили намерение следовать достигнутым в Вене договоренностям, несмотря на действия США. А официальный представитель французского правительства Бенджамин Гриво заявил о готовности ЕС оспорить односторонние санкции США в отношении Тегерана в ВТО, если таковые последуют.
В отличие Саудовской Аравии, где большинство населения придерживается антиамериканских взглядов, во враждебном Иране ситуация выглядит противоположным образом
По всей видимости, и руководство самой Исламской республики, в очередной раз поупражнявшись в антиамериканской риторике и совершив ритуальные сожжения американской символики, продолжит действовать в соответствии с СВПД, если европейцы не последуют примеру Трампа. По крайней мере и со стороны ЕС, и со стороны Ирана прослеживается заинтересованность в друг друге не только в политическом, но и экономическом плане. За последние два года товарооборот между Европейским Союзом и Исламской республикой вырос почти в 2,5 раза с 7,6 млрд евро в 2015 году до более чем 18 млрд евро в 2017 году. Причем среди трех ключевых европейских партнеров Ирана - Италии, Франции и Германии – последние две выступают в качестве участников СВПД.
Однако решение Трампа несет в себе определенные издержки. Во-первых, своим решением американское руководство в одночасье перечеркнуло все усилия прежней администрации наладить американо-иранский диалог. В период второго президентства Обамы был реальный шанс эти отношения нормализовать - Вашингтон пытался проводить более или менее равноудаленную политику в регионе. По сути при Бараке Обаме «Исламское государство» и шире, международный терроризм, заменили Иран в роли безусловного врага Соединенных Штатов на Ближнем Востоке. Более того, с точки зрения администрации Обамы Тегеран имел все шансы выступить в качестве потенциального партнера Вашингтона в борьбе с терроризмом.
Во-вторых, выход США из СВПД – прежде всего удар по потенциальным союзникам Запада в иранском политическом истеблишменте. Своим решением Штаты лишь укрепляют позиции тех внутриполитических сил в Иране, которые резко критикуют Венские договоренности, утверждая, что президент Хасан Руохани фактически лишил страну возможности развивать ядерные технологии. И, что самое важное, происходит это в то время, когда западная культура и образ жизни стремительно завоевывают симпатии иранского населения. Как справедливо отмечает иранист Николай Кожанов, наиболее консервативные представители иранской политической элиты уже «проиграли битву за умы» простых обывателей и иранской молодежи. Кроме того, как бы парадоксально это на первый взгляд ни выглядело, но в отличие от союзной США Саудовской Аравии, где большинство населения придерживается антиамериканских взглядов, во враждебном Иране ситуация выглядит противоположным образом.
Иными словами, Вашингтон своими действиями только добавляет политической живучести противникам СВПД в Иране, «усиливая разочарование населения в отсутствии видимых улучшений после заключения сделки».
Наконец, еще один побочный эффект решения Трампа заключается в сложности достижения компромисса по ключевым вопросам ближневосточной политики. По сути без иранского участия не возможно урегулировать ни один конфликт в регионе, будь то сирийский, йеменский или проблема курдского самоопределения. Превращение же Ирана в страну-изгоя, как к этому призывает Дональд Трамп, будет приводить к еще более экспансионистской политике Тегерана на Ближнем Востоке. Давая понять своим ближневосточным союзникам, что Вашингтон придерживается крайне детерминистского подхода в отношении роли Ирана в регионе, Трамп априори лишает их желания и возможности идти на компромиссы с Тегераном, напротив, подталкивая к силовому решению проблем.
При этом диалог с Тегераном уже давал свои результаты. Достаточно вспомнить, что после принятия СВПД в конце 2015 – начале 2016 годов в Сирии фиксировалось постепенное сокращение иранских советников, что во многом объясняется способностью и готовностью иранского режима идти на уступки.