«У нас всё спокойно, но лучше не приезжайте». Как изменилась жизнь евреев Дагестана после антисемитских акций — репортаж The Insider

EN

«Они воюют за сионистов!»

Дом на улице Садовой в горном селе Нюгди Дербентского района пуст. Хозяина, 58-летнего Ливи Садияева, и его жену соседи не видели уже несколько дней. Закрыт и его автосервис в соседнем селе Билиджи. Горские евреи Садияевы уехали после того, как на них фактически объявили охоту жители Дагестана.

«Семья Садияевых проживает в селе Нюгди, двое сыновей из этого села воюют в Израиле за сионистов, их зовут Алиран и Рони! Это не фейк!» — такой пост появился в Telegram-канале «Утро Дагестан», который призывал к расправе над «яхудами» или «сионистами». Канал вскоре заблокировали, но публикация разошлась по другим соцсетям — и положила конец спокойствию семьи, которая жила в Нюгди много десятков лет.

Поводом для ненависти стало фото ракеты, которое сделал один из сыновей Ливи, воюющий в Армии обороны Израиля против ХАМАС. Он написал на снаряде: «Это вам, уроды, от Садияевых». Как утверждают соседи, отец переслал фото знакомым с одобрительным комментарием, после чего оно попало в соцсети. Пользователи в комментариях начали призывать «отомстить за палестинцев». Полицейские взяли дом Ливи в селе под охрану, а в соцсетях появился видеоролик с Ливи, который приносит извинения:

«Я осознаю свои ошибки и приношу извинения Дербентскому району, Дербенту и всему Дагестану».

Садияевы — одна из последних семей евреев, оставшихся в Нюгди, горско-еврейском поселении, полоса которых тянется по территории современного южного Дагестана и северной части Азербайджана. Сейчас в Нюгди живут чуть более двух тысяч человек, в основном мусульмане. Но в XIX веке из 74 дворов Нюгди 68 были горско-еврейскими. В 1990-е большинство евреев уехали из Нюгди в Израиль, в том числе сыновья Ливи Садияева — Элиран и Рони. Сам он и его жена остались, но теперь непонятно, смогут ли они тут жить.

«Ливи, конечно, дурак, что так сделал. Зачем распространил? Знает же, что все на эмоциях. Это очень грустно, что так получилось», — говорит жительница Нюгди Сабина (имя изменено).

Мы стоим у сельской администрации — когда-то это здание было синагогой. Его отреставрировали в 2009 году, но это не особо заметно — кажется, что дом вот-вот развалится. В селе есть действующая мечеть и армянская церковь, правда, армян, которые тут когда-то жили, в Нюгди сейчас нет: в церковь заходят только туристы.

Продавцы магазина у бывшей синагоги разговаривают на азербайджанском — до границы с Азербайджаном примерно 20 км. Сабина, с которой я общаюсь, лезгинка. По словам соседей, этническое разнообразие способствовало тому, что в селе никогда не было межконфессиональной вражды.

«Это родина Ливи, — рассказывает Сабина. — Тут он родился, учился, выступал с музыкальной группой — пел песни горских евреев. В 80-х воевал в Афганистане, потом занимался бизнесом и сельским хозяйством. Как ему сейчас переехать?»

«Я ему сочувствую, не подумал человек, писал на эмоциях, — говорит местный фермер Ислам. — У меня самого сын в российской армии, полтора года на СВО. Сердце болит каждый день, вот и у Ливи, наверное, тоже. Но не все ж такие понимающие! Пост появился, когда в аэропорту был митинг, когда люди заряженные были, молодежь у нас в основном за Палестину. Теперь как было у нас, так, наверное, уже не будет».

Пока в Нюгди спокойно — там собирают урожай хурмы и гранатов и надеются, что новых беспорядков не будет. Но чувствуется напряжение: соседи отказываются обсуждать произошедшее, и это кажется неожиданным после привычной открытости и разговорчивости жителей Дагестана. Фото со снарядом, травля семьи, погром в аэропорту шокировали многих — как тут, так и в Дербенте, где сейчас живет самая большая община горских евреев на Северном Кавказе.

«Лучше уж без рейсов, чем если случится непоправимое»

«Я не думаю, что кто-то из евреев Дербента уехал после погрома в аэропорту. Мне кажется, наоборот, после начала боевых действий в Израиле некоторые люди начали возвращаться, может, временно. Мы всем рады, — рассуждает управляющая одной из гостиниц Дербента Вера. — Что нам тут делить? Мы давно все тут живем».

С Верой я встречаюсь в «Доме Гриши» — знаковом для Дербента месте. Сейчас тут ресторан и арт-пространство, а в XX веке этим зданием владел известный дербентский бизнесмен и меценат еврейского происхождения. Свидания, рабочие встречи, те или иные «стрелки» — все назначалось у «Дома Гриши».

Евреи начали селиться в Дербенте в XIX веке, центральный район города даже стал называться еврейским кварталом. Место считалось не самым престижным, но и не самым плохим. Ближе к морю жили армяне и русские, рассказывает Вера. В Дербенте к 1917 году насчитывалось 11 синагог, но советские власти позже закрыли все их, за исключением действующей сейчас Келе-Нумаз.

Погромы в аэропорту Махачкалы отпугнули туристов от Дербента, но ненадолго — об этом рассказали сотрудники сразу нескольких отелей, в том числе Вера. В гостинице, где она работает, после 29 октября примерно треть гостей отменила брони. Спустя неделю тут, впрочем, снова бронируют номера.

Штурм аэропорта Веру удивил и вызвал недоумение. Примерно так свои эмоции описывают все мои собеседники. Масштаб произошедшего она поняла не сразу, а только когда на нее обрушился шквал звонков от родственников и друзей из Москвы, Баку, Израиля. Предлагали уехать из Дербента и пожить у них — но Вера отказалась. Она опасается, что переезд, наоборот, добавит ей тревоги.

«А где сейчас легко? Тут мой дом. Ситуация на самом-то деле тревожная не только для евреев, но и для христиан, и для мусульман, и для атеистов. Для всех нормальных людей. А у нас тут, к счастью, нормальные люди вокруг, я всех знаю», — рассуждает она. Сама она живет в Дагестане всю жизнь, но ее дети — дочь и сын, как и у многих местных евреев, уехали и сейчас учатся в Израиле.

Призывы искать евреев в аэропорту Telegram-канал «Утро Дагестан», который выступил как координатор акций, сопровождал уточнениями, что рейды направлены против беженцев из Израиля, а не против местных жителей еврейского происхождения. Но Веру и многих других представителей еврейской общины это не успокоило.

«Они говорили, что именно против сионистов, израильтян, а не против нас, местных евреев, — так у нас дети, родственники в Израиле! — объясняет она. — Может, правильно, что рейсы из Тель-Авива отменили? Потому что в принципе люди ездят друг к другу. Дети к оставшимся родителям и наоборот. Семьи большие у нас, по пять-шесть детей, а также племянники, братья, сестры. Лучше уж без рейсов, чем если случится непоправимое!»

Акция в аэропорту была не первой, а скорее последней в череде антисемитских протестов на Северном Кавказе. В тот же день в Махачкале прошел стихийный митинг в поддержку Палестины и против Израиля. В Нальчике неизвестные подожгли строящийся еврейский центр и написали на здании «Смерть яхудам». А в субботу 28 октября несколько десятков жителей Хасавюрта пришли к отелю «Фламинго» и требовали доказать, что в отеле нет евреев, швыряя в гостиницу камни. Акция с требованием не допустить «еврейских беженцев» прошла и в Черкесске.

В Дербенте беспорядков удалось избежать. Все мои собеседники уверены, что их город слишком толерантный и мирный, ничего похожего на погромы тут быть не может.

Произошедшее они воспринимают как разовый всплеск ненависти, вызванный неким внешним воздействием, но ответа на вопрос, в чем причина этого всплеска, никто из моих собеседников не знает. Говорить на эту тему им явно некомфортно.

«Мы адекватные люди и живем в общем дружно»

«Нет, нет, нет! Сегодня ни я, ни председатель общины ничего вам не станут говорить по этой теме! Махачкала нам сказала: сидите спокойно, чтобы никаких разговоров не было», — так отреагировал один из представителей еврейской общины Дербента на мой вопрос, как штурм аэропорта сказался на жизни местных евреев. По его словам, распоряжение «не спекулировать» поступило из Москвы, куда вскоре после беспорядков поехали председатель общины и главный раввин. Но через пару минут Илья (имя изменено) соглашается поговорить на условиях анонимности.

Мы встречаемся с ним у старого еврейского кладбища в Дербенте. Кладбищу более 240 лет, рассказывает Илья, и почти у каждого местного еврея тут лежат родственники. «Моя мать похоронена в Израиле, а отец здесь похоронен, бабушка, которая меня воспитала, тоже тут, на этом кладбище, — делится собеседник. — И я отсюда никуда не уеду».

В то же время Илья призывает своих родственников пока не посещать Дагестан. У него шестеро детей, из них пятеро — в Израиле. Они регулярно навещают отца — точнее, навещали до погрома в аэропорту. Последней в сентябре приезжала дочка с внуком — уехала обратно за сутки до погрома.

«Я им всем сказал: сидите там, даже не думайте приезжать! Как нормализуется обстановка, там и посмотрим».

В то, что израильтяне поедут в Россию спасаться от обстрелов, Илья не верит — даже если война в секторе Газа затянется.

«Поверьте мне, ни один еврей никогда в жизни ни в Дагестан, ни в Россию в целом не приедет! Я иногда разговариваю с детьми, с братьями, приглашаю их к нам, но они говорят: никогда в Москве не будет так хорошо, как в Израиле. Да, мы сегодня целое государство сохраняем. Хоть война идет — мы его будем сохранять. Тем более и война там не по всему Израилю».

Посол Израиля в России призвал израильтян не посещать республики Северного Кавказа до тех пор, пока российские власти не объявят, что это безопасно. Пока таких заверений не было — хотя руководство Дагестана всеми силами пытается показать отсутствие проблемы. Илья тоже убеждает меня, что угрозы для евреев в Дагестане нет, что «глава республики и Владимир Владимирович Путин держат все под контролем, все будет чисто, аккуратно, и не будет тут никакого хаоса».

«Тут бывает, что евреи женятся и выходят замуж за неевреев: даргинцев, аварцев, лезгинов. Один мой сын живет в Москве, у него жена аварка. Помню, он пришел и сказал: папа, она мне нравится! И что я могу поделать? — рассуждает мой собеседник. — Может, поэтому мы, адекватные люди, и живем в общем дружно. Надо в некоторых вопросах проявлять человечность, а не догматизм».

При этом около 70% евреев Дербента — религиозные люди, утверждает Илья. Рассказывает, что когда-то в Дербенте приходили изучать Тору десятки молодых людей и девушек. Теперь же молодежь меньше «заморачивается» на религиозных вопросах. «Чтобы быть религиозным, нужно все это читать, изучать!» — Илья показывает книгу в черном чехле, которую принес с собой. Это Тора — горские евреи заворачивают священные книги в двойную матерчатую обложку. В отличие от других еврейских общин, тут не принято трогать их руками.

Наш разговор с Ильей слышат сотрудники кладбища, которые ставят плитку на могилу неподалеку. Один из них включается в разговор, отвечая на мой вопрос о распространении идей радикального ислама среди молодежи Дагестана:

«Они наслушаются в интернете каких-то проповедников, а потом нас молиться учат. Стариков учат молиться, представляете? Считают себя лучшими мусульманами, чем мы! У нас очень как бы толерантное общество, в хорошем смысле, всегда было. А они прям жесткие. Не слушают нас. Как они говорят — это не наша традиция. У нас так не было никогда».

О религиозных спорах с молодым поколением рассказывает и его напарник:

«Говорит мне внук моего соседа, мол, надо молиться больше, ты с каждой молитвой себе грехи отпускаешь! А я ему: так зачем ты столько грешишь, что тебе надо молиться постоянно?»

События в аэропорту Илья и сотрудники кладбища объясняют «внешним вторжением» — так же, как и глава региона Сергей Меликов. Мои собеседники считают, что власти должны работать с радикальной молодежью, чтобы ситуация не повторилась.

— А разговаривают с молодежью? Ведется работа?

— Ну… вот на днях Владимир Владимирович провел совещание с представителями всех конфессий, — рассуждает, подумав, Илья. А затем, словно спохватившись, продолжает: — Вообще такого президента, как он, поверьте, в России не было никогда. Даже при Романовых не было в России такого порядка, такой власти, как сейчас!

Руководство общины, как и власти Дагестана, деликатно отрицает факты какой-либо межконфессиональной вражды — как в прошлом, так и в настоящем. Официальная точка зрения: антисемитизма в Дербенте нет и не было, а произошедшее в аэропорту — единичный случай. Но синагогу Дербента все же закрыли на десять дней ради безопасности, «ведь туда на молитву приходит много людей», объяснил мой собеседник.

Мы прощаемся с Ильей поздно вечером. Напоследок задаю прямой вопрос, чувствует ли он угрозу для евреев после событий в аэропорту. Но мой собеседник уходит от ответа: «Слава богу, нас тут в Дербенте пронесло, и на Дербент это не вылилось. С нами живут даргинцы, лезгины, мы вместе. Мы общаемся, чай пьем, ходим в гости. Для меня они в первую очередь соседи, а что он мусульманин: аварец, или лезгин, мне не важно. У нас тут 36 национальностей, мы все как братья».

Картину всеобщей дружбы, которую мне так старательно рисовали Илья, Вера и другие дербентские собеседники, нарушают местные таксисты. «Достали евреи! В России гадят, в мире всем гадят. Местные, неместные, неважно. Они наглеют. Мы их спасли в Великую Отечественную войну, 20 миллионов погибло, а они против России пошли. Бандеровцам помогают!» — возмущается 60-летний таксист Абдулнасир. О том, что евреи погибали в Великой Отечественной войне наравне с представителями других национальностей, он не вспоминает, хотя на том же еврейском кладбище в Дербенте установлена огромная стела в память о погибших евреях.

В другом такси, уже по пути из Дербента в Махачкалу, водитель по имени Али спорит со вторым пассажиром, какими должны быть санкции против евреев. «Я вообще „Яндекс-такси“ удалил, потому что там все евреи, они поддерживают эту войну», — объясняет Али. Ему около 20 лет, он из Каспийска и поддерживает Палестину. Рассказывает: в день погрома был в аэропорту, приехал «поддержать братьев». Но в здание терминала входить не стал: «Я таксую там. Знаю, что везде камеры, а мне не нужны глобальные проблемы».

Мимо проносятся полицейские машины с сиренами. Силовиков стянули в Махачкалу и на дороги, ведущие к столице Дагестана, — в Telegram-каналах накануне появились призывы выйти в центр города на пропалестинский и антиизраильский митинг. «Гаишники сейчас везде, даже там, где их давно не было. Въезды и выезды сел Хасавюртовского района и Кизилюртовского района патрулируют полицейские, и в самих городах много», — предупреждает один из пропалестинских Telegram-каналов Дагестана.

«Палестина, мы с тобой!»

Мы едем в Махачкалу через Каспийск, где «очень много молодежи, сочувствующей палестинцам», рассказывает мне Али. Именно из Каспийска и Буйнакска, по его словам, приехало большинство участников митинга в аэропорту 29 октября. Периодически нас обгоняют машины со стикерами «Палестина, мы с тобой!». А на круговом перекрестке недалеко от аэропорта кто-то растянул огромный палестинский флаг.

Утром в день митинга в Махачкале появились антиизраильские наклейки и плакаты, призывающие бойкотировать продукты из Израиля, не сдавать «еврейским беженцам» квартиры и дома, не обслуживать их в кафе и не возить в такси. «Все вы свидетели, как Палестина их приютила и какую благодарность она получила, — говорилось в публикации одного из ныне заблокированных Telegram-каналов. — Сегодня палестинские дети умирают от их рук, завтра это может коснуться нашего народа».

Одна из пропалестинских наклеек появилась около синагоги, несмотря на то что здание круглосуточно охраняется полицейскими. Как и в Дербенте, синагогу в Махачкале тоже закрыли.

Вечером 5 ноября на улицу Магомеда Ярагского, где был анонсирован митинг, стянули полицию со всего Дагестана: 20 машин на 300 метров, и это не учитывая стоящих в переулках автомобилей и автозаков.

Силовики основательно подготовились к акции, на которую Telegram-каналы созывали жителей несколько дней подряд. Но, кроме полицейских, туда никто не пришел — в отличие от аэропорта, который протестующие заполонили менее чем за пару часов.

«Митинг за Палестину и в поддержку задержанных в аэропорту Махачкалы оказался успешным, акцию посетили тысячи силовиков», — шутки такого рода заполонили Telegram-каналы и соцсети.

«Как можно их призывать изгонять? Это же наши!»

Таксист Али и его пассажир, а также пожилой водитель из Дербента оказались единственными из встреченных мной жителей Дагестана, которые жестко выступили и против израильтян, и против местных евреев. Все остальные мусульмане, как молодые, так и в возрасте, действия погромщиков назвали глупыми.

«Разорили свой же аэропорт. Зачем? Как это поможет палестинцам? — задается вопросом мой собеседник, продавец шаурмы Азиз. На его витрине — наклейка в поддержку Палестины. Но дагестанские евреи не в ответе за операцию Израиля, уверен Азиз: — Они же тут живут много лет, их предки тут жили, это их родина тоже, а не Израиль, как можно их призывать изгонять? Это же наши! Их тут никогда никто не притеснял», — рассуждает Азиз, а я сбиваюсь со счета, какой раз слышу слова о том, что в Дагестане «нет, не было и не может быть антисемитизма».

В реальности в истории Северного Кавказа были эпизоды, когда нетерпимость к местным евреям заставляла их покидать дома и менять место жительства.

Так, еврейские общины в Грозном, Нальчике, Кизляре и других русских крепостях появились после того, как горским евреям пришлось покинуть некоторые села, в которых всплеск нетерпимости к иноверцам спровоцировал погромы и убийства во время Кавказской войны. В целом же евреи на Северном Кавказе при царской власти действительно чувствовали себя неплохо по сравнению с евреями на других российских территориях. Дербент был единственным городом в империи, где власти не придерживались указа о черте оседлости.

Всплески антисемитизма происходили и при советской власти. В 1926 году в Махачкале произошел еврейский погром, инициированный слухами, что горские евреи якобы убили в ритуальных целях ребенка из мусульманской семьи. Погромы перекинулись на несколько населенных пунктов, в том числе даже на толерантный полиэтнический Дербент. Похожая история произошла в 1960-х годах, когда «кровавый навет» едва не спровоцировал беспорядки в Буйнакске. Погромов тогда удалось избежать.

В 90-х многие евреи покинули Кавказ и переехали в Израиль. Не только по экономическим причинам: во время чеченских войн были случаи похищений с целью выкупа по всему Северному Кавказу, в том числе в Махачкале и Буйнакске. «Похищение евреев связано с наименьшим риском, за ними не стоит тухум (род), евреи боятся кому-либо жаловаться, готовы безропотно отдать свое жилье и все нажитое несколькими поколениями имущество, лишь бы сохранить жизнь близкому человеку», — цитировал в 2001 году одного из дагестанских чиновников информационно-аналитический портал «Наследие».

В последние годы антиеврейских акций в Дагестане почти не было — если не брать редкие случаи бытового антисемитизма. Но в 2013 году покушение пережил раввин дербентской синагоги Овадья Исаков. Неизвестный пять раз выстрелил в него ночью, раввина в тяжелом состоянии доставили в больницу. В Следственном комитете России заявили, что нападение могло быть связано с религиозной деятельностью Исакова. А главный раввин России Берл Лазар возложил ответственность на джихадистское бандподполье.

Несмотря на это, Исаков не уехал из Дагестана и до сих пор занимает свою должность. После событий в аэропорту Махачкалы он заявил: ситуация в регионе тяжелая, люди напуганы. А сам он не чувствует себя в безопасности и не исключает, что может потребоваться эвакуация евреев из Дагестана, если подобные акции продолжатся. Все мои собеседники, впрочем, верят, что этого не произойдет и они смогут остаться в родном регионе.