«Уволен за антивоенную позицию». Как профсоюзные активисты помогают выступающим против войны

Антивоенный фонд

24 апреля 2022 года 53-летний москвич Сергей Мельников, работавший начальником юридического отдела в ФГБУ «Управление по эксплуатации жилого фонда» Управления делами президента, встал у метро «Волоколамская» в одиночный пикет с призывом прекратить войну с Украиной. Полицейские задержали его и доставили в отделение, где оформили на него протокол по статье 20.3.3 КоАП РФ — «Публичные действия, направленные на дискредитацию использования Вооруженных сил Российской Федерации».

О задержании Мельникова стало известно его начальнику, и тот отправил Сергею сообщение в WhatsApp с требованием написать заявление об увольнении по собственному желанию. Когда же он отказался это делать, ему заблокировали пропуск на рабочее место, а затем пригласили в офис и вручили уведомление об увольнении за прогул. Мельников рассказал The Insider, что работал на этой должности с 2011 года и открыто высказывал свои оппозиционные взгляды:

«Я не скрывал, что с 2018 года хожу на протестные митинги. Это вызывало определенное недовольство, однако серьезных санкций против меня никто не применял. Моим непосредственным начальником был генерал-лейтенант в отставке. Я и раньше ему говорил, что эта война захватническая и братоубийственная, а у российского государства руки в крови по локоть. Однако мое задержание стало для организации последней каплей».

Мельников обратился к Антивоенному фонду. Восстановиться на работе, конечно, не удалось, зато он смог добиться, чтобы его не уволили за прогул, а отправили в неоплачиваемый отпуск, после чего распрощались с ним по соглашению сторон, выплатив выходное пособие:

«В Фонде мне пояснили нормы трудового права и рассказали, как правильно разговаривать с начальством, какие бумаги можно и нельзя подписывать, прислали файл с письменной инструкцией. Мне важна была не только их консультация, но и то, что они поддержали меня морально. Все мои близкие люди выступают за „спецоперацию“, и до этого разговора я чувствовал себя изгоем. А потом понял, что я такой не один».

Несмотря на то что Сергей подписал соглашение об увольнении добровольно, он все еще считает сложившуюся ситуацию несправедливой и надеется опротестовать ее в суде. Для этого он самостоятельно нашел юриста.

Проект «Антивоенный фонд» действует в России с конца марта. Он предлагает бесплатную юридическую помощь людям, которых увольняют за политические взгляды, принуждают участвовать в мероприятиях в поддержку «спецоперации», тем, кому не выплачивают положенных законом компенсаций. Сооснователями «Антивоенного фонда» стали проект «Антивоенный больничный», ведущий хронику забастовок, аварий, пожаров и нападений на военкоматы в России, «Феминистское антивоенное сопротивление» и анархистская группа Antijob. Фонд готов предоставить любому желающему юридические консультации по вопросам трудового права, однако главная их цель — мотивировать человека оспаривать свое увольнение в суде, и в таком случае они могут помочь ему с оплатой услуг адвоката.

«Чем больше работодателей твердо поймут, что увольнение „по беспределу” неизбежно будет связано с судами, медийным освещением и прочей нервотрепкой, тем реже подобные ситуации будут возникать», — пояснил The Insider участник «Антивоенного фонда», попросивший называть его Федором.

Представитель «Антивоенного фонда», называющий себя Колдун, рассказывает, что на данный момент к ним поступило около сотни заявок. Чаще всего увольняют из госучреждений — за помощью обращаются работники школ, вузов и даже библиотек.

Впрочем, резонансные увольнения случаются и в частных компаниях. Весной 2022 года из московского филиала французской страховой компании Europ Assistance попытались уволить врача Марию Лазебную, попросившую о релокации. Вместе со своей коллегой Дарьей Соколовой она написала письмо на английском в головной офис компании с просьбой о релокации. Однако Дарья ошиблась адресатом, и письмо упало в общую папку, так что его увидели все сотрудники. Московское начальство немедленно отключило обеим сотрудницам учетную запись — их не остановило даже то, что Мария занималась оперативным согласованием лечения для находящегося за границей пациента с острым аппендицитом.

Спустя какое-то время Дарье разрешили вернуться к ее обязанностям, а Мария смогла приступить к работе только спустя 47 дней — все это время ее учетная запись была отключена. Однако вскоре она получила уведомление о том, что ее зарплата сокращена на треть. Кроме того, из Europ Assistance уволили ее 16-летнюю дочь Катю, которая работала в кол-центре и не была оформлена официально. Мария обратилась за помощью к юристам и в «Антивоенный фонд»:

«Меня им уволить пока не удалось, поскольку мы с юристами сразу же составили судебную претензию о принуждении к увольнению. Этим мы фактически заблокировали возможность меня уволить, ведь, сделав так, они бы только подтвердили справедливость моего иска. Мы пытаемся доказать в суде, что меня принуждают уволиться, и добиться, чтобы они расстались со мной нормально — выплатив компенсацию в размере нескольких окладов труда за увольнение, а также компенсировав моральный ущерб и расходы на адвокатов. Работать в такой компании я больше не хочу, потому что у меня полностью не совпадают с ней этические ценности. Суд первой инстанции мы проиграли, но подали апелляцию, и мои адвокаты продолжают быть уверенными в том, что у меня хорошие шансы. В „Антивоенном фонде” помогли с оглаской моего дела: они организовали две публикации в СМИ, в том числе во французском издании RFI. Еще они сразу предложили мне помочь с оплатой юристов, но я от этого отказалась, поскольку решила, что зарплата мне все еще приходит и пусть лучше эти деньги достанутся кому-то, кому они нужнее».

Самые уязвимые: учителей увольняют «за аморалку»

С началом войны в положении представителей наиболее уязвимых к идеологическому прессингу начальства и увольнению за «неправильную» позицию профессий оказались школьные и вузовские преподаватели. Учителей заставляют вести «уроки ненависти» и принимать участие в акциях в поддержку российской армии. Если педагог начнет выражать антивоенную позицию, его могут уволить за совершение «аморального поступка» — эта форма прописана в Трудовом кодексе специально для преподавателей, и у нее нет четкого законодательного определения.

Именно такая история произошла c преподавателем из Волгоградского университета Романом Мельниченко, который работал там с 2017 года и занимал сразу две должности: ведущего научного сотрудника и доцента. Мельниченко рассказал The Insider, что у него было особое отношение к происходящему, поскольку его родители живут в Украине:

«Я перепостил в своих социальных сетях несколько видео и сообщений из Украины, которые уже имелись в открытых источниках. Также я выложил в соцсети фотографии своих родителей и своей семьи и высказал недоумение по поводу того, как такое могло начаться. При этом я никогда не выражал политических взглядов в образовательном процессе, поскольку считаю, что преподаватель не имеет на это права. Все остальные иногда говорили что-нибудь политическое, а я подобного не позволял себе ни разу. Подтвердить это нетрудно, поскольку все записи своих занятий я выкладываю в открытый доступ».

Мельниченко удалил из своих соцсетей все «компрометирующие» посты по требованию администрации вуза и некоторое время без каких-либо нареканий вел занятия, однако затем его вызвали на заседание этической комиссии. По словам Мельниченко, члены комиссии были такими же обычными преподавателями, как и он сам, и, узнав, что у их коллеги родители в Украине, «начали его жалеть». Комиссия решила признать его виновным, вынести ему замечание и сразу же это замечание снять. Однако, выйдя из кабинета, Мельниченко сразу был задержан тремя полицейскими и доставлен в ОВД.

Мельников рассказывает, что в итоге на него было заведено административное дело за распространение в соцсети «ВКонтакте» заведомо недостоверной общественно значимой информации:

«Сведения о том, что российские войска были под Киевом в марте, и том, что они стреляли по городам, были признаны ложными, а я оштрафован на 30 тысяч рублей. Утром пришел на работу и узнал, что меня увольняют: как ведущего научного сотрудника за прогул, а как доцента — за аморальное поведение».

Экс-доцент ВолГУ рассказал о своем увольнении в соцсетях, в ответ один из подписчиков прислал Мельникову ссылку на «Антивоенный фонд». Мельниченко самостоятельно нашел себе адвоката, который специализируется именно на делах об увольнении преподавателей за аморальный проступок. В «Антивоенном фонде» ему перевели 15 тысяч рублей, которых хватило на оплату большей части его гонорара.

Мельниченко проиграл в суде первой инстанции спор о законности своего увольнения руководству ВолГУ, однако собирается обжаловать это решение вплоть до Европейского суда.

Павел Кудюкин объясняет, что в том же положении, что и Мельников, сейчас оказались многие оппозиционно настроенные преподаватели:

«Их вынуждают либо написать заявление по собственному желанию, либо быть уволенными за „совершение аморального поступка“. Судя по тому, что сейчас просачивается в прессу, речь идет, по меньшей мере, о десятках уволенных за антивоенную позицию педагогов, а реальная цифра может оказаться гораздо больше. Многие отказываются „публичить” свое увольнение, потому что не хотят „подставлять” начальство — заместителя декана или начальника кафедры. Уговаривая человека написать заявление по собственному желанию, у него создают иллюзию, что он захотел уйти добровольно, чтобы не создавать проблем своему вузу».

При этом Кудюкин подчеркивает, что лично ему известно всего несколько случаев, когда суды в случае увольнения за аморальный поступок встали на сторону преподавателя, а не администрации вуза. В то же время, как полагает Кудюкин, найти успешную форму сопротивления даже в условиях фактического запрета забастовок можно и в образовательных учреждениях. Чтобы урезонить дирекцию, группа учителей может в полном составе подать заявления об увольнении по собственному желанию в самом начале учебного года или накануне протеста. Однако, чтобы такая форма протеста сработала, она должна быть поддержана большинством учителей.

По мнению председателя профсоюза «Учитель», юриста Юрия Варламова, основное оружие трудового протеста — это забастовка, без нее тяжело добиться значимых изменений. Однако организовать ее сложно из-за действующих юридических норм. Варламов утверждает, что практически ничего из того, что называют забастовками наши СМИ, на самом деле даже не являются ими:

«Это просто акции, во время которых работники что-то делают или, наоборот, отказываются делать. Объявление забастовки в соответствии с нормами действующего Трудового кодекса, принятого в начале нулевых годов, стало настолько бюрократизировано, что сделалось для работников фактически невыполнимым. Объявление забастовки требует объединения значимого количества работников, от половины до двух третей по разным нормам, и оформления большого количества документов. Правила, в соответствии с которыми эти документы оформляются, нигде не прописаны, и их зачастую необходимо извлекать на свет откуда-то из юридических недр. Например, выводить из судебной практики. Далеко не у каждого рабочего коллектива есть возможность этим заниматься».

Варламов объясняет, что процесс переговоров и процедура оформления документов всегда должны предшествовать объявлению забастовки:

«Таким образом, время работает в пользу нанимателя, поскольку у него появляется возможность остановить забастовку, уволив ее „зачинщиков”. Суды же по делам о забастовках в 99% случаев становятся на сторону работодателя. Нетрудно заметить, что до принятия действующего ТК количество забастовок в год измерялось сотнями, и это нормальная цифра для страны такого размера, как Россия. Затем оно упало до единиц и даже до нуля».

Профсоюз «Курьер»: «Самый верный способ сгладить недовольство — убрать людей»

Самым жестким случаем давления на независимые профсоюзы в России последних лет стали репрессии против лидера профсоюза «Курьера» Кирилла Украинцева. Профсоюз «Курьер» образовался в Москве летом 2020 года на волне пандемии COVID-19 и связанных с ней ограничений и сделался успешным примером объединения работников, не имеющих трудовых договоров. С апреля 2022 года основатель профсоюза, 32-летний видеоблогер и левый активист Кирилл Украинцев находится в СИЗО по обвинению в неоднократных нарушениях порядка проведения митингов (по «дадинской» статье, 212.1 УК РФ), и ему грозит до 5 лет лишения свободы.

Как объяснял «Коммерсанту» адвокат «Апологии протеста» Аркадий Шиндяпин, Кирилл Украинцев перестал посещать акции протеста из опасений, что против него могут возбудить уголовное дело. Однако ему это не помогло, и 25 апреля, в день рождения Кирилла, силовики пришли к нему с обыском, а двое суток спустя Савеловский суд Москвы заключил его под стражу. Формальным поводом для возбуждения уголовного дела против Украинцева стали два его старых поста на странице «ВКонтакте» с призывами к курьерам и работникам такси выходить на несанкционированные акции протеста.

Оргсекретарь «Курьера» Максим Шульгин утверждает, что власть прекрасно понимает, что начался кризис, и крупные фирмы будут пытаться сэкономить на сотрудниках:

«Работники станут выражать недовольство. Самый верный способ это недовольство сгладить — убрать людей, которые этих работников защищают. Однако профсоюз — это история не про Супермена из кинокомиксов, который противостоит врагам в одиночку, а про солидарность и коллектив. Профсоюз продолжит функционировать без Кирилла, потому что это слаженная команда. У нас есть активисты в различных городах и рабочая структура. А если у нас есть ребята, которые хотят объединяться и отстаивать свои права, то это значит, что профсоюз будет жить».

Профсоюз «Курьер» входит в «Платформу солидарности», объединяющую коллективы недовольных тарифами таксистов, крановщиков и сотрудников складов и пунктов выдачи онлайн-ритейлера Wildberries. Как писала в июле «Медуза», сотрудники Wildberries жалуются на то, что их принуждают раздеваться до нижнего белья, чтобы пройти пост охраны и попасть на работу, а также на многочисленные штрафы, переработки и несправедливое отношение начальства. Шульгин уверен, что из профсоюзов курьеров, работников интернет-магазинов и других представителей профессий с нестабильной занятостью может вырасти трудовое сопротивление. Именно потому, что власти не хотят видеть в России трудовые протесты и независимые профсоюзы, с которыми невозможно договориться, они, как убежден Шульгин, и арестовали Кирилла Украинцева.