Второе похищение Европы. Локдауны не справляются, правительства надеются на массовое тестирование

Стоп-кран

Чтобы понять, чем новые локдауны отличаются от мартовских, нужно вернуться к ситуации начала года. Это было похоже на движение в полной темноте. Наука практически ничего не знала о вирусе, не было понятно, насколько вирус заразен и летален. Низкий уровень тестирования не позволял оценить общее число больных, а самые пессимистичные оценки летальности доходили до 25%. Самый статистически надежный источник того времени — февральский отчет ВОЗ по Китаю — называл более взвешенную, но все равно очень высокую цифру в 3.8%. Она сложилась из 5.8% в Ухане и 0.7% в других частях Китая. Для возрастной категории 85+ цифры были ужасающими — предсказывали летальность до 27%. Неизвестен был и знаменитый коэффициент R0 — скольких здоровых людей в среднем заражает один больной.

Врачи ограничивались расхожей формулировкой «респираторный вирус». В результате в первые месяцы умирало много заболевших, особенно тяжелых в реанимациях — их выживало меньше половины. Неизвестна была способность коронавируса к тромбообразованию: в результате больные погибали из-за того, что их слишком рано переводили на ИВЛ (обычная стратегия при воспалении легких). И хотя по состоянию на начало ноября по-прежнему нет надежного лекарства, которое лечило бы именно от коронавируса, медицина значительно продвинулась: поддерживающая терапия и диагностические меры, позволяющие заранее распознать тяжелое течение, оставляют пациентам гораздо больше шансов. Если, конечно, достаточно больниц и врачей, которые могут принять тяжело заболевших.

Отдельной драмой были сложности с постановкой диагноза: страны не успели развернуть достаточные мощности ПЦР-тестирования, которые раньше массово не применялось. В США ситуация была просто катастрофической. Тесты делали только тем, у кого были длительные ярко выраженные симптомы и подтвержденный контакт с больным. Так, за день до первого локдауна цифры в Италии однозначно говорили о гигантской недооценке числа инфицированных: из почти 5 тыс «положительных» 3.5 тысячи были госпитализированы. Доля положительных тестов держалась на уровне 20–30%. Не ясна была и длительность инкубационного периода, но уже делались предположения о том, что он довольно длинный. Это автоматически означало, что какие бы меры ни принимались прямо сейчас, еще недели будут идти по инерции, потому что «Аннушка уже разлила масло». Не были известны способ распространения — ВОЗ долго настаивала на мытье рук, а маски считала дополнительной мерой — и безопасная дистанция между людьми.

Таким образом, в начале марта государства столкнулись с врагом-черной дырой: не были понятны ни реальные масштабы бедствия, ни уровень опасности. Поэтому для итальянского премьера Джузеппе Конте, первого из европейских лидеров решившегося на беспрецедентное введение национального локдауна, эта мера была вынужденной. «Мы рискуем обрушить не только систему здравоохранения, обрушиться может все — вся Италия, все системы», — сказал тогда Конте. Его слова не были преувеличением: в очагах в провинциях Бергамо и Брешии люди умирали дома, не имея возможности получить медицинской помощи, крематории не справлялись, а в мэриях некому было регистрировать смерти.

Майские локдауны, одобряемые ВОЗ, были не организованной и спланированной акцией, а стопкраном — экстренными мерами, когда не остается ничего другого.

Замедление-ускорение

Из локдауна европейские страны вышли в лето, обогащенные новым знанием. Однако реакция на него была разной. В Италии и Германии не понадеялись на то, что вирус уйдет сам, уже с мая внедряя «новую норму» — постоянные меры, сдерживающие вирус. Это и ношение масок, и дезинфекция рук, и соблюдение социального дистанцирования во всех общественных местах от магазинов и поездов до театров и ресторанов. А страны, по которым первая волна ударила не так сильно, вернулись к обычной норме: ношение масок, например, в Норвегии и Чехии слабо насаждалось правительствами. Так или иначе, ставка была сделана на то, что достигнутый в итоге первого локдауна низкий уровень заражений удастся удержать обычными мерами: соблюдение ограничений, выявление и изоляция больных, отслеживание и тестирование их контактов.

К сожалению, эта ставка оказалась проигранной. В Испании и Франции рост начался еще в августе, несмотря на теплую погоду. Вскоре к ним присоединились Великобритания, Ирландия, Бельгия и Голландия, начался сильный рост в странах Восточной Европы, в первую волну почти не пострадавших. К концу октября ситуация ухудшилась и в хорошо державшихся Германии, Италии и Швейцарии.

Тормоз

Сейчас в большей части европейских стран действует тот или иной режим карантинных ограничений. Практически везде запрещены массовые мероприятия, закрыты кино, театры, музеи, спортивные залы. Применяется комендантский час, в разной степени ограничена работа баров и ресторанов, передвижения между регионами (хотя границы внутри ЕС в этот раз не закрываются). Людям разрешено ходить на работу, если они не могут работать из дома. Важное отличие нового локдауна — приоритет на работу школ и детских садов. Их стараются держать открытыми до последнего, отправляя на удаленное обучение только старшеклассников.

Самые строгие карантины — во Франции, Чехии и Бельгии, где ситуация особенно критическая. Там закрыты все рестораны и магазины, кроме товаров первой необходимости. Германия и Италия практикуют частичные локдауны, вводимые меры отличаются от региона к региону в зависимости от эпидемиологической ситуации. Так, в Италии в красную зону попали только Ломбардия, Пьемонт, Калабрия и Валь д’Аоста. В остальных регионах режим остается довольно либеральным без ограничений в передвижении и закрытия магазинов. Выборочным карантином ограничились и Нидерланды. Разного рода ограничения введены также в Португалии, Ирландии, Греции, Швеции. Великобритания, которая в марте отказалась от локдауна и ввела его с опозданием, на этот раз ничем не отличается от стран ЕС и тоже ввела ограничения.

Швейцарский сыр

Главный вопрос, который стоит сейчас перед всеми странами — какой локдаун нужен, чтобы остановить эпидемию.

«Единственная цель, с которой мы считаем локдауны обоснованными, — это выиграть время, чтобы реорганизоваться, перегруппироваться, сбалансировать ресурсы, дать отдых работникам здравоохранения. Но лучше их избегать», — сказал доктор Давид Набарро, спецпосланник ВОЗ по COVID-19. ВОЗ также отмечала, что локдаун – это не вопрос науки, это вопрос политики: каждое правительство принимает это решение на основе мощностей системы здравоохранения, экономических факторов, распространения эпидемии, структуры населения и пр. Однако при любом стечении обстоятельств и желании реорганизоваться, возникает вопрос «чтобы что»? Что будет после того, как волна инфекций спадет в результате карантина и люди снова выйдут на улицы?

Проблема в том, что сам подход частичных ограничений вызывает сомнения (а они остаются частичными во всех европейских странах). Судя по всему, коронавирус распространяется по «модели швейцарского сыра» — каждая из линий защиты имеет совсем небольшие дырки, но вся вместе она перестает работать, когда дырки накладываются одна на другую.

У европейских стран, кажется, нет долгосрочной covid-стратегии в ожидании вакцины, отмечают эксперты. Уже сейчас понятно, что принятых летом мер оказалось недостаточно. Вместо того, чтобы по примеру азиатско-тихоокеанских «covid-чемпионов» добиться снижения числа случаев практически до нуля, европейцы предпочли хорошо провести лето. В результате число случав, «ходящих» в сообществе, оставалось низким летом, но оказалось достаточным для взрыва, как только открылись школы, а изменение погоды заставило людей вернуться с улицы в замкнутые пространства.

Этот рост затруднил или сделал невозможным меру, которую ВОЗ всегда называла центральной для жизни вне локдауна — отслеживание, тестирование и изоляция контактов. Условной планкой, при которой возможно держать эпидемию под контролем, ВОЗ называет 5% положительных тестов. В последние две недели этому условию удовлетворяют все меньше европейских стран (среди них — Дания, Норвегия, Финляндия, Исландия и Германия). Италия перепрыгнула эту планку 15 октября, и сейчас положительными оказываются 15% тестов. В Польше их 26.4%, в Чехии — 32.6%. При таком раскладе об отслеживании тестируемых не может быть и речи, опасение вызывает уже качество учета больных: возможно в этих странах повторяется ситуация весны, когда реальное число covid-положительных гораздо выше фиксируемого. Таким образом, локдаун снова оказался вынужденной, хотя и более осознанной мерой.

Это означает, что пока вирус существует на некоей территории, он будет распространяться не очень предсказуемо даже при соблюдении «новой нормы». В связи с этим эксперты и правительства снова смотрят на Азию, где были предприняты меры значительно более агрессивного и массового тестирования и изоляции положительных вне зависимости от наличия симптомов. Словакия и Исландия полны решимости быстро и полностью, еще и с повтором, протестировать все свое население, чтобы выявить и изолировать всех потенциальных распространителей. В Великобритании аналогичный экспертимент прошел на городском уровне в Ливерпуле. Массовое тестирование даже самыми дешевыми и не очень точными тестами стоит дорого, но локдауны еще дороже, отмечают эксперты.