После тяжелого начала эпидемии в марте Италия до начала октября держалась в лидерах Европы по сдерживанию COVID-19. Решительные меры правительства Конте позволили провести относительно спокойное лето и даже принять туристов из Европы. Однако в начале этой недели вторая волна заражений побила весенние рекорды. Эксперты ожидают декрета правительства о локдауне. Возможно, он начнется естественным образом — из-за невыхода на работу тысяч заболевших. The Insider проследил, как решительные меры Конте позволили Италии выйти из весеннего кризиса и как к середине осени страну вновь накрывает волна пандемии.
Еще в августе итальянцы во время вечернего променада где-нибудь в Старом порту Генуи приветствовали друг друга, по привычке имитируя поцелуй, касаясь друг друга щеками, — хотя большинство были в масках. С одной стороны, после того, как Италия победила первую волну пандемии, ношение масок было добровольным. С другой стороны, «осторожность не помешает». Такие сцены символичны для Италии в пандемию. С одной стороны, некоторые традиции так сильны, что их не отобьешь тремя месяцами карантина. С другой — люди готовы менять привычки и принимать «новую норму».
Первая волна
Нельзя сказать, что правительство Италии с самого начала игнорировало коронавирус, как это делал, например, Дональд Трамп. Авиасообщение с Китаем было прервано еще 31 января — раньше всех в Европе. Тогда же у прибывающих в аэропорты начали измерять температуру. Первый случай коронавируса был официально зарегистрирован 30 января у пары китайских туристов в Риме — они прибыли из Уханя. Однако ставка на контроль за «импортом» оказалась ошибочной. 20 февраля вирус нашли у 38-летнего ломбардца Маттиа из Кодоньо, который не ездил в Китай и не контактировал ни с кем из там побывавших. Стало понятно, что началось распространение в местном сообществе и случаи не носят завозной характер. Позднее детальное исследование лабораторных образцов в сочетании с опросом пациентов установило, что на тот момент вирус уже циркулировал в Южной Ломбардии. Цепочку инфицирования самого Маттиа изучали уже с помощью филогенетического исследования вирусного генома — это метод определения происхождения конкретного образца вируса по анализу мелких мутаций в его геноме. Изучая геном вирусов, взятых у разных больных в разных странах, ученые прослеживают его эволюцию примерно так, как лингвисты изучают эволюцию языков. Инфекцию Маттиа таким образом связали с первой локальной вспышкой в Европе, которая произошла 19 января в Мюнхене.
Карантин — с 8 марта в Ломбардии и с 10 марта по всей стране — был похож на попытку остановить разогнавшийся поезд. В конце февраля — начале марта в день проводилось порядка 4000 тестов на коронавирус. В худший день — 9 марта, за день до карантина — положительными оказались почти половина. И речи не могло идти о превентивной идентификации и отслеживании: тесты делали только тем, у кого уже была и высокая температура и подтвержденный контакт с больным. За месяц число тестов выросло на порядок: в десятых числах апреля их стали делать по 50–60 тысяч в день.
Однако самыми тяжелыми оказались последняя неделя марта и первая неделя апреля. В официальных сводках фигурировали порядка 800 умерших в день, мир облетели фотографии военных грузовиков, вывозящих гробы из Бергамо на кремацию в соседние регионы. Однако реальное положение дел было еще хуже: мэры городов в Ломбардии открыто говорили, что даже цифры смертности — уже не показатель. Больниц не хватает, люди умирают дома, им не успевают сделать тест на коронавирус. Итоговые расчеты показали, что, например, в городке Нембро жертв коронавируса в четыре раза больше, чем значится в статистике. За время вспышки городок потерял каждого сотого жителя, а дальнейшие серологические исследования показали антитела у 60% населения.
В этот момент единственной мерой сдерживания эпидемии был карантин. Было закрыто все: производства, кроме самых необходимых, магазины, кроме продуктовых и булочных на вынос, все рестораны, не говоря уже о спортивных и культурных сооружениях. Выходить из дома для прогулки можно было только в радиусе 200 метров (а в Неаполе запрет на выход был полным — только по необходимости). Сначала итальянцы храбрились: постили шутки в соцсетях, пели и хлопали с балконов. Но с 22 марта по вечерам стал бить колокол по мертвым, а сопротивление сменилось депрессией и принятием.
Первые смягчения начались 10 апреля — открылись книжные магазины и заработали некоторые производства. Но смягчение мер происходило постепенно, с двухнедельными паузами, которые позволяли удостовериться, что рост инфекций не начался снова. 4 мая были смягчены ограничения передвижения и разрешены визиты к родственникам, открыты все фабрики. 18 мая карантин официально кончился, открылись бары и рестораны, спортивные сооружения и парикмахерские.
«Новая норма»
Окончание карантина не означало, что будет «как раньше» — это правительство дало понять сразу. Сразу были введены правила повсеместного ношения масок в помещениях и соблюдения дистанции. Продавцов в магазинах отделили прозрачными перегородками, в маленькие магазины можно входить только по одному. Продолжали действовать ограничения на массовые мероприятия. Концерты и театральные представления возобновились летом с большими предосторожностями — с шахматной рассадкой, в масках и с измерением температуры. Те же ограничения касаются и месс.
Во время карантина больше всего обсуждалось, каким будет лето: итальянцы готовы были терпеть все под гарантию, что им дадут провести их обычный августовский отпуск на море (кто бывал в Италии в августе, видел вымершие города и закрытые магазины). Правительство свое обещание сдержало: лето было «ново-нормальным». Специальные волонтеры следили за тем, чтоб пляжи не переполнялись, но в отсутствие туристов, приехавших не из Европы, соблюдать эти правила было несложно. Одно время даже работали дискотеки — но их быстро закрыли после того, как в сводках о половине заболевших писали как о «вернувшихся с Сардинии». Именно там заболели и Сильвио Берлускони, и дискотечный магнат Флавио Бриаторе. Однако тогда рост инфекций удалось сдержать.
Новой норме, судя по всему, Италия обязана спокойному лету, тогда как в более расслабленных Франции и Испании рост инфекций начался уже в июле-августе. Памятки с правилами рядом с дозатором спиртового геля появились в каждом вагоне поезда, на каждой станции, у входа в каждый магазин. Встретить человека со спущенной на подбородок маской в автобусе — большая редкость, и обычно ему кто-то делает замечание. На улицах за соблюдением правил следит полиция, штраф можно получить запросто.
Технический успех
Италия вступила в пандемию из череды правительственных кризисов. Но лидер правящей коалиции Джузеппе Конте первым из западных лидеров (и первым в мире вообще) осмелился уже 10 марта объявить общенациональный карантин. Несмотря на беспрецедентную жесткость и жалобы на ограничение передвижений граждан, большинство итальянцев приняли карантинные меры как должное. Рейтинги Конте достигли невиданных для итальянского политика последних лет масштабов: в сентябре его работу одобряло 62% итальянцев. На втором месте — с 37% поддержки — оказался министр здравоохранения Роберто Сперанца (его фамилия иронично означает «надежда»), а рейтинг его оппонента Сальвини, метившего когда-то в премьеры, упал до 31%.
Конте за время пандемии окрестили мужской версией Ангелы Меркель. Несмотря на то, что Италия на ранних стадиях не показала такой организованности как Германия, политика Конте в лучших проявлениях напоминала стилистику Меркель. Его меры были решительными, но обоснованными и опирающимися на реальную ситуацию. Даже в самые сложные моменты его выступления были спокойными и выдержанными. А главное — он не пытался играть на эмоциях и, вопреки призывам Сальвини, не открыл церкви на Пасху. Судя по всему, итальянцы подустали от яркого популизма последних лет и вспомнили о прелестях скучной, но работающей политики. Именно она, как и в некоторых других странах, оказалась самой действенной в период пандемии.
Октябрь: Италия на развилке
14 сентября в Италии открылись школы (до лета они работали в удаленном режиме), а с 8 октября число больных начало экспоненциальный рост. 15 октября число больных побило мартовский рекорд и с тех пор обновляет его каждый день, но опасения вызывает не это. Само по себе число больных сильно связано с числом тестов: сейчас их делают более 160 тысяч в день, поэтому выявляют инфицированных гораздо лучше. Выявляют и изолируют, что и оставляет надежду на стабилизацию ситуации. В палатах интенсивной терапии сейчас 750 человек против более 4000 в марте, госпитализированы — 7000 против 29 000. Однако фаза экспоненциального роста такова, что это преимущество можно растерять в считанные недели. Сейчас число госпитализированных удваивается за две недели, так что если страна не переломит ситуацию, то вернется к ситуации коллапса системы здравоохранения уже в конце ноября — начале декабря.
На другой чаше весов у правительства Конте — необходимость не закрывать школы и не допустить дальнейшего ухудшения экономической ситуации. Несмотря на сотни миллиардов евро поддержки населения и бизнеса, эксперты прогнозируют 10-процентное падение итальянской экономики в 2020-м году.
20 октября Италия обновила печальный рекорд: заполненность больниц и палат интенсивной терапии превысила показатели 9 марта — дня, когда был введен карантин.
Хотя рост заражений продолжается, хорошо стали видны очаги. В этот раз — без сюрпризов, сильнее всего растут большие города. На Милан, Турин, Рим и Неаполь приходится треть всех новых инфекций страны. Причины этого естественны — в многоэтажных домах, маленьких квартирах и переполненном общественном транспорте соблюдение социальной дистанции осложнено, а вероятность распространения вируса остается высокой даже при ношении масок. Ломбардия, Лацио и Кампания уже ввели комендантский час — в дополнение к общенациональным правилам, предписывающим всем заведениям закрываться в полночь. На выходные закрываются большие торговые центры, вновь откроются временные госпитали в выставочных центрах Милана и Бергамо — об этом объявил губернатор Ломбардии.
Джузеппе Конте пока не говорит о возможности нового карантина, но настаивает на ответственности каждого: «Меры будут пропорциональны риску. Но мы все должны приложить усилия, чтоб уменьшить вероятность заражения, избегать ненужных передвижений и ситуаций повышенного риска». Это очень похоже на последний призыв Ангелы Меркель к немцам — в Германии тоже возобновился экспоненциальный рост новых заражений: «Относительно расслабленное лето закончилось, нам предстоят сложные месяцы. Я прошу вас удержаться от любых поездок, в которых нет необходимости, любых праздников. Пожалуйста, оставайтесь дома — где бы вы ни были, при первой возможности. Какой будет зима, каким будет Рождество, решится в ближайшие дни и недели. Мы решаем это — тем, как мы действуем», — сказала она 17 октября.
Пожалуй, лучше всего описала будущие месяцы научный журналист и влиятельный блогер, член правительственной комиссии по противодействию распространения фейк-ньюс Роберта Вилла: «… мы окажемся в ситуации чего-то очень похожего на локдаун. Если правительство не выпустит декрет, это будет локдаун „сделай сам“. Его никто не введет, мы сами к нему придем, только попозже: отчасти от страха, отчасти — из-за цепочки локальных карантинов, отчасти — из-за перебоев в любых работах, которые начнутся, когда миллионы людей окажутся в постельном режиме с «легкой» формой коронавиуса. Магазины, рестораны и кафе и другие бизнесы закроются — не по приказу, а потому что заболеют сотрудники. Даже если они молоды, даже если они не умрут».