Устоит ли Фонд кино? Экспансия "михалковских" и роль Кремля в российском кинематографе

Противоречия в области господдержки национального кинематографа достигли высшей точки, когда министр культуры Владимир Мединский предложил правительству сменить исполнительного директора Фонда кино Антона Малышева на Ларису Солоницыну, которая в 2014 году аналогичным образом была назначена директором Музея кино вместо известнейшего киноведа Наума Клеймана. Кинокритик Виктор Матизен разбирался в истории и сути вопроса.

Фонд кино был создан в 1995 году и вел незаметное существование в недрах Госкино, а затем Министерства культуры, подчинившего себе главное кинематографическое ведомство. Но в 2009-2010 гг. произошло очередное реформирование системы господдержки отечественного кино, на сей раз в интересах крупных производящих компаний: Фонд был отделен от Минкульта и взял на себя опеку перспективных в коммерческом плане проектов, министерство же сохранило за собой, в частности, поддержку дебютов и потенциально некассовых картин.

Антон Малышев: «С начала 1990-х Госкино и подчинившее его в 2004 году Министерство культуры финансировали кинематограф просто для того, чтобы он не умер. Для того времени это был естественный подход. Но в какой-то момент стало понятно, что отрасль способна на большее. А за счет частных вложений это, к сожалению, до сих пор невозможно. И тогда возникла мысль, что к существующей системе финансирования нужно добавить денег, чтобы создать условия для реализации крупных потенциально зрительских проектов. При этом было абсолютно ясно, что система, которая работала внутри Министерства, неэффективна — как минимум, для решения этой задачи».

Таким образом, финансирование российских фильмов оказалось разделено между двумя относительно независимыми ведомствами, что, по словам бывшего директора Фонда Сергея Толстикова, «вело к конфликту управленческих интересов». Тем не менее, пока должность министра культуры занимал Александр Авдеев, конфликт не проявлялся.

Антон Малышев: «При Авдееве позиция министерства была такая: вы придумали Фонд, чтобы он развивал «зрительское» кино  — и прекрасно, мы теперь за него не в ответе. И если в Министерство обращался видный режиссер с просьбой поддержать его проект, следовало письмо Толстикову, который был директором Фонда до меня: «Уважаемый Сергей Александрович, к нам обратился такой-то, прошу вас и т.д. С глубоким уважением, министр культуры». В принципе, разумная была политика. Фонд сотрудничал с министерством, но не был прямо подчиненной ему структурой, и те позитивные сдвиги, которые мы сейчас видим  — приток зрителей к российским фильмам, рост сборов нашего кино в целом и увеличение его доли в общем прокате,  — результат этой схемы управления».

С назначением на пост Владимира Мединского весной 2012 года ситуация изменилась. Уже в декабре того же года новоиспеченный министр заявил, что недоволен работой Фонда кино, который якобы «не решил поставленных задач». В действительности недовольство было вызвано неподконтрольностью Фонда министерству, которое при Мединском занялось идеологизацией российского кино и, наряду с прочим, захотело визировать все проекты Фонда.

Проблемы начинаются тогда, когда кто-то хочет выдать свои мировоззренческие установки за государственную идеологию

Сергей Толстиков: «Проблемы начинаются тогда, когда кто-то хочет выдать свои мировоззренческие установки за государственную идеологию. Определять поддержку всей самодостаточной и фундаментальной сферы общественной жизнедеятельности, каковой является культура, с идеологических «высоток», говорить, что «кто платит, тот и заказывает музыку», наиболее характерно для фундаменталистского или тоталитарного государства. Не говоря уже о том, что платит народ, а заказывает конкретный чиновник».

Оценивая сложившуюся ситуацию эксперт Фонда, пожелавший остаться анонимным, сказал корреспонденту The Insider: 

«С приходом Мединского политика министерства изменилась по разным причинам, в том числе потому, что новый министр, как любой гражданин России, считает, что в кино разбирается очень хорошо. Что, в общем, логично, потому что с другими направлениями искусства несколько сложнее. Чтобы сунуться в живопись или в архитектуру, надо, хочешь не хочешь, поднабраться знаний. С кино проще: «я фильм посмотрел  — мне понравилось, значит, это хорошо. Но в принципе, идеология, на мой взгляд, вполне совместима с коммерцией. Если в обществе и СМИ взят курс на патриотизм, то люди с удовольствием это смотрят. Ну, а почему бы не посмотреть про то, как мы победили американцев, обыграв их в баскетбол, а канадцев — в хоккей? Случаются и неудачи, но это зависит от таланта, а не от темы. Вот спортивное кино, которое до «Легенды №17» не было столь популярным жанром. А тут — самая кассовая картина современного российского кино, почти 3 млрд сборов. Другой пример: возьмись за «Движение вверх» не столь способные люди, как Верещагин с Мегердичевым — мог бы случиться провал. И как бы ни демонизировали Министерство культуры, невозможно заставить людей смотреть за свои деньги то, что им не нравится».

Первой жертвой новой политики министерства стал Толстиков. Его, к сожалению, начавших с ним срабатываться продюсеров, фактически вынудили уйти в отставку в 2013-м. Однако на освободившееся место, судя по дальнейшему развитию событий, назначили не того, кого желали видеть на этом посту министр и стоящий за ним Никита Михалков (с ревностью относящийся к тому, что на важных постах в области кино появляются не его люди), а 33-летнего сына ректора ВГИКа, Антона Малышева, до этого работавшего в администрации президента. Тем самым была запрограммирована новая вспышка конфликта.

На вопрос The Insider о поводе к обострению тот же эксперт ответил:

«Думаю, что недовольство министра новым руководством Фонда накапливалось постепенно, а проявилось в истории с фильмами «Время первых» и «Салют-7», когда решалось, который из них раньше выпускать в прокат. Фонд поддержал в производстве обе картины, но их продюсеры уперлись в одну дату – прошлогодний День космонавтики – и не договорились. Продюсеры «Времени первых» обратились в администрацию президента, которая переадресовала вопрос к министру, а он обещал, что Фонд кино проведет экспертизу, на основании которой «Время первых» выйдет в апреле, а «Салют» уйдет на осень. Но до нас это дошло в том виде, что выпускать две картины в один день нехорошо, так что пусть эксперты решат, у какой из них больше зрительский потенциал, и та, у которой он выше, пойдет первой и поможет сборам второй. Эксперты посмотрели монтажные версии, без финальной графики, и в большинстве проголосовали за «Салют». Совершенно глупая история. Министр решил, что это подстава со стороны фонда, и собрал какой-то свой совет, который, вопреки решению экспертов, утвердил выход «Времени первых» в апреле. Получилось не так гладко, как ему хотелось, и он обиделся. Видимо, Фонд настолько вежливо себя вел, что у министра возникло ощущение, будто это — полностью подконтрольная ему структура, которая исполняет все, что скажешь. И вдруг выяснилось, что вежливость — не подчиненность, что никто не хочет уходить из Фонда по его первому свистку (Малышеву, как ранее Толстикову, посоветовали уйти «по собственному желанию — The Insider). Тогда и пошли первые сигналы о том, что министерство хочет сделать Фонд более подконтрольным и управляемым, внедрив в попечительский совет «своих» людей вроде тогдашнего заместителя Михалкова в Союзе кинематографистов».

Фонд настолько вежливо себя вел, что у министра возникло ощущение, будто это подконтрольная ему структура

Один из этих сигналов прозвучал в апреле 2017-го, в столетнюю годовщину памятных «апрельских тезисов» В.И.Ленина. Состоялось открытое заседание Общественного совета Министерства культуры, на котором Малышев отчитался об успехах Фонда, но вместо одобрения вызвал всплеск негодования. Заместитель министра Павел Пожигайло, который вел заседание, рассказал о письмах возмущенных зрителей, помянул сюжет с «Матильдой» и потребовал срочно перестроить работу Фонда. Его поддержали другие члены сформированного Мединским совета, в частности, известный реакционер Николай Бурляев, которые обвиняли Фонд в «отставании его политики от реальности и программных документов культурной политики» и требовали привести его в соответствие с национальными интересами, якобы отличными от «коммерческих», то есть зрительских. Сетовали на то, что Минкульт, неся «публичную ответственность» за кино, не имеет должного влияния на работу Фонда, поскольку министр культуры не входит ни в один его орган (между тем Толстиков в свое время писал, что важнейшим принципом должно быть «полное отсутствие чиновников в качестве членов во всех без исключения экспертных советах»). Призывали сменить экспертный совет Фонда, введя в него медиков, педагогов, работников правоохранительных органов и представителей духовенства, которые будут пресекать безнравственные поползновения кинематографистов, а также дать министру право вето при финансировании рассматриваемых Фондом проектов, дабы не повторился случай с порочащим Россию «Левиафаном» (случай, к слову, не повторился: «Нелюбовь» Звягинцева была снята без участия государственных денег). Единственным человеком, сохранившим трезвость на этом шабаше, был советник президента по вопросам культуры Владимир Толстой, выразивший удивление тому, что члены Совета не переадресовали часть претензий Минкульту, отвечающему за авторское кино, о котором они преимущественно говорили:

«На совещании собрались люди, которые не имеют ни малейшего представления о том, как работает индустрия. Поэтому и разговор сложился манифестационный и беспредметный. Я не против предложений о реформировании, но предложения должны быть конструктивными. А не прекраснодушие: «давайте жить по совести» и «оценивать кино вечностью». Хотите — устанавливайте право вето, табу, что угодно, — но все эти годы Фонд и так согласует свои решения с Минкультом».

Эксперт Фонда: «В правительстве подумали и решили: ну, хорошо, если вы хотите менять попечительский совет, то мы поменяем. И поменяли по-своему, сделав, на мой взгляд, более сильным и независимым. Ввели, в частности, Константина Эрнста и Наталью Тимакову, которая, как я точно знаю, не планировала туда входить до момента, когда началась эта атака. Затем Никита Сергеевич хлопнул дверью на коллегии Министерства культуры, объявив о выходе из попечительского совета Фонда. Ну, а дальше началась тянитолкайщина, которая длилась до переназначения Мединского, когда он взялся за коренное решение этого вопроса. Если раньше директора Фонда избирал и освобождал от должности назначаемый правительством попечительский совет, то по новой версии устава Фонда директора назначает и меняет правительство по представлению министерства культуры, которое может это сделать в любой момент. Таким же образом формируется и Совет фонда. В рамках этой процедуры на пост директора Фонда была выдвинута Лариса Солоницына. Тогда же я впервые об этом услышал. Чья это была идея, сказать со стопроцентной уверенностью не могу, но то, что министр культуры поддерживается Никитой Сергеевичем Михалковым во всех начинаниях — это факт. И наоборот — все, что предлагал Никита Сергеевич, начиная с безумной затеи внедрить в школы курс «Сто лучших фильмов», встречало поддержку министра. Насколько я могу судить по народным приметам, сходу Солоницына не прошла, но это не значит, что она не пройдет вовсе».

По данным The Insider, Солоницына — давняя креатура Михалкова, сменившая на посту редактора ведомственной газеты «СК-Новости» Дмитрия Салынского, который обнаружил нелояльность к Никите Сергеевичу во время событий 2008-2009 года, когда недовольные затянувшимся михалковским руководством кинематографисты предприняли попытку избрать председателем СК вместо него Марлена Хуциева — попытку, пресеченную при помощи покровителей Михалкова во властных структурах. Лариса Оттовна, собственно, и не скрывала, кому она служит и кому обязана своим возвышением, будучи до этого редактором кинокомпании Игоря Толстунова и не проявив при этом, если верить словам ее бывших сотрудников, больших способностей. По всей вероятности, столь преданных людей у несменяемого руководителя Союза совсем немного, поскольку Солоницына пригодилась ему и как давно задуманная замена Науму Клейману, некогда проявившему нежелание перевозить Музей из здания Киноцентра в сотне метров от метро «Краснопресненская» на уготованную ему Михалковым, продавшим долю СК в Киноцентре, киностудию имени Горького, расположенную в неудобном для публики месте. Солоницына же согласилась не только на роль эрзац-заменителя неугодных ее «толкателю» людей, но и на еще более скучный вариант на задворках ВДНХ, где Музей, не обремененный посетителями и потерявший из-за перепрограммирования былой престиж у киноманов, пребывает по сей день. Но предложенную министерством потенциальную главу Фонда это вряд ли беспокоит, ведь лично ей светит куда более комфортное место в пяти минутах ходьбы от «Маяковской», пока занимаемое Антоном Малышевым, которому отдают предпочтение члены попечительского совета Фонда, обратившиеся в правительство с просьбой сохранить за ним нынешнюю должность.

Post scriptum. Антон Малышев о деталях системы государственной поддержки кинематографа: 

Если в Минкульте сохранился тот же порядок финансирования кино, что был до назначения нынешнего министра, значит ли это, что при нем сохранилась та же коррупционная составляющая, в частности, откаты?

A.M. Я об этом слышал, но не очень верю слухам. Во-первых, до сих пор никто открыто не признался, что давал взятку такому-то, хотя признание ничем не грозит, даже наоборот, и никто не был пойман на принятии взятки. Потом, если откаты действительно имеют место, и все об этом знают, но молчат, то ситуация устраивает всю отрасль и не является для нее экосистемной проблемой. Во-вторых, когда на картину выделяли по 25-30 млн тогдашних руб., можно было и откат дать, и кино снять, и что-то оставить себе и своей компании. Просто потому, что экономика позволяла. А сейчас на одной господдержке фильм не снимешь, надо докладывать свои, которые еще попробуй отбей. Кому и за что в таких условиях откатывать? Конечно, теоретически возможно снять фильм на 30% полученных от Министерства денег, предоставить отчет, что потрачены все, а 70% положить в карман, но ведь на экране будет видно, что потрачено втрое меньше, чем указано в финансовых документах, и любая проверка обнаружит воровство.

Сможет ли когда-нибудь наше кино в целом стать самоокупаемым и независимым от государства?

A.М. По нашим оценкам, на производство отечественных фильмов тратится примерно 10 млрд руб. в год. В прошлом году они собрали в кинотеатральном прокате 13 млрд, из которых продюсерам вернулось примерно 5, так как половину забрали сами кинотеатры, которые являются важной частью этой пищевой цепочки, и еще 10-15% сборов досталось прокатчикам. Чтобы вернуть все 10 млрд, нам нужно собирать как минимум вдвое больше, по 26 млрд в год. Не уверен, что это достижимо, учитывая конкуренцию с зарубежными, главным образом голливудскими, фильмами. Конечно, есть еще мировой прокат, в котором, например, голливудские фильмы собирают больше, чем дома, но, хотя зарубежные сборы наших фильмов растут, до Голливуда нам очень далеко. Поэтому не думаю, что наше кино сможет обойтись без господдержки. Да и везде, где есть кинематограф, за исключением Голливуда и Болливуда, он существует при помощи государственных денег. Словом, если хочешь иметь национальный кинематограф — плати.

В какую сторону меняется соотношение между частными инвестициями в кинематограф и господдержкой?

A.M. Я могу говорить про Фонд. По правилам мы можем финансировать до 70% бюджета фильма, но фактически в среднем даем не более 40%. Остальное продюсеры добирают из спонсорских, инвесторских, кредитных и своих денег, заработанных на предыдущих проектах. Учитывая вклад Министерства, выходит где-то 50% на 50%, и я не могу сказать, что приток частных денег увеличивается. В середине нулевых, после первых коммерческих успехов российских фильмов, частный капитал пошел в кино, но случился кризис, и начался отток. Сейчас положение потихоньку выправляется, но, еще раз, кино — не та отрасль, которая сулит огромные прибыли. Бывают, конечно, случаи, как с «Горько!», но это исключение.

Каково соотношение между возвратными и невозвратными деньгами?

A.M. Возвратные средства — разумный инструмент для тех проектов, которые с большой вероятностью выйдут в хороший плюс. Франшизы, например. Безвозвратные деньги тоже важны, потому что участие государства привлекает инвесторов — они меньше теряют при неудаче и больше зарабатывают в случае успеха.

Для выхода в прокат требуется прокатное удостоверение. До Мединского они выдавались Минкультом почти автоматически после предоставления необходимых документов. А теперь картине, у которой все документы в порядке, может быть отказано в прокате потому, что ее содержание вызвало возражения в министерстве.

A.M. Прокатные удостоверения нужны, например, для того, чтобы не допускать одновременного выхода фильмов, которые будут отбивать друг у друга зрителей, как могло бы случиться с «Временем первых» и «Салютом-7». В таких случаях Министерство берет на себя роль посредника, предлагая прокатчикам договориться об очередности, а если те не могут или не хотят, выдать им удостоверения на разные даты. Что касается тех фильмов, которым просто отказывают в выдаче прокатного удостоверения или отзывают у них выданное прокатное удостоверение — это, конечно, каждый раз вызывает скандал. Но ведь в год в прокат выпускается более 400 фильмов, а скольким за последние пять лет в конечном счете отказано в прокате? Таких не больше десятка. Назвать это зверской цензурой нельзя, но, конечно, подобные случаи заставляют продюсеров и прокатчиков осторожничать. Хотя ведь основания для отказа в выдаче или для отзыва прокатного удостоверения подробно прописаны в законе, и, если хозяева картины считают отказ необоснованным, они могут обратиться в суд. Или добиваться изменения законодательства — чтобы, к примеру, в суд подавало Министерство, считающее, что картина содержит нечто запрещенное законом. Но, насколько я знаю, никто до сих пор этого не делал. И опять вопрос: чего боятся? Что их отлучат от господдержки или отомстят, отказав в прокатке следующей картине? Не так-то просто министерству это сделать, и весь его волюнтаризм — до первого судебного иска. Что же касается последней инициативы, разрешающей показ фильмов без прокатных удостоверений только конкурсным фестивалям, которая вызвала столько протестов, то, как я думаю, хотели как лучше, а получилось, как часто бывает, наоборот.

А затея Минкульта брать по 5 млн, с каждой картины, выпускаемой в прокат?

A.M. То же самое. Идея была неплохая — избавиться от иностранных картин, которые загромождают прокат, но собирают очень мало зрителей, и в то же время снимать деньги с рынка на нужды отрасли. Раньше выпуск таких картин требовал затрат на печать пленочных копий, и люди думали, каким тиражом выпускать фильм, а теперь сделать цифровую копию ничего не стоит, и прокатчики подчас просто навязывают их кинотеатрам, потому что при покупке обязались выпустить пакетом.

Как вы расцениваете шансы остаться в своей должности?

А.М. Никак. Решает правительство, и если оно сочтет нужным меня заменить, поблагодарю за прекрасные годы, когда я каждый день приходил на работу с удовольствием. А если решит оставить, с удовольствием продолжу работать, в Фонде есть чем заняться.