Новости
Бывший министр культуры РФ и спецпредставитель Путина по международному культурному сотрудничеству Михаил Швыдкой 2 июля опубликовал в «Российской газете» колонку с призывом возродить институт цензуры в России. По его мнению, профессиональная цензура была бы честнее нынешней системы множественных ограничений для деятелей культуры, когда творческим работникам приходится ориентироваться на сложные и трудно формализуемые требования различных ведомств.
Швыдкой предложил заменить существующую систему цензурой, которой занимались бы профессионалы, а не бюрократы, «сами не представляющие до конца, чего же им надо бояться». Он признал, что для этого потребуются значительные затраты на «тысячи просвещенных государственных служащих», но считает такой подход единственным способом сохранить здоровую обстановку в творческой среде. Культуролог сослался на опыт СССР, где, по его словам, несмотря на идеологические ограничения, создавались произведения литературы, кинематографа, театра и музыки мирового уровня.
Кандидат филологических наук, литературовед Михаил Эдельштейн в интервью The Insider сказал, что предложение Швыдкого не найдет отклика во власти, потому что ей выгодна существующая неопределенность:
«Швыдкой предлагает: давайте вместо бюрократического хаоса и произвола официально вернем цензуру, и тогда издательства, театры, кинокомпании перестанут кошмарить, а режиссеров и драматургов перестанут сажать. Но он говорит об этом с такой интонацией, виляя не только хвостиком, а прямо-таки всеми частями тела, и так умильно вспоминает просвещенных советских цензоров, что все отреагировали именно на форму, а не на содержание. То, как Швыдкой выражает свою мысль, важнее самой этой мысли — его ритуальные книксены, заверения в лояльности, ностальгическое слюноотделение при воспоминаниях о поездках в Главлит для понимания происходящего сейчас в России более значимы, чем теоретические размышления о культуре и цензуре.
Если все-таки попытаться поговорить об идее Швыдкого по существу, то она утопическая. Властям на данном этапе нужны не четкие правила игры, а именно неопределенность. Нужно, чтобы люди боялись, заглядывали в глаза, пытаясь угадать, что сегодня разрешено, а что запрещено, чтоб прибегали к чиновникам советоваться. А силовикам, надзорным ведомствам, стукачам нужна возможность в любой момент приехать в независимый книжный магазин, изъять первую попавшуюся книжку, объявить ее ЛГБТ-пропагандой, назначить штраф и отчитаться о победе над крамолой. У нынешней турбулентности слишком много бенефициаров, чтобы от нее просто так отказались.
Самое отвратительное в статье Швыдкого — попытка не просто предложить цензуру как плохую, но вынужденную меру, а расписать ее достоинства, представить чуть ли не как средство оздоровления культуры и общества. Это крах не его личный, а всей той ”партии умеренного прогресса”, от имени которой он говорит. Понятно, ты не можешь в ”Российской газете” сказать, что российская власть — чистое, беспримесное, демонстративное зло, с которым невозможен никакой осмысленный диалог. Но хотя бы не делай вид, что всё идет нормально, что тебе весело — зачем это ”улыбаемся и машем”?»
Украинский продюсер и медиаменеджер Александр Роднянский, бывший глава «СТС Медиа» и основатель украинского телеканала «1+1», в беседе с The Insider счел, что своей статьей Швыдкой просто хотел привлечь к себе внимание:
«Логика Швыдкого проста — зато бы ту же Женю Беркович не посадили. Вы будете в руках профессионалов и коллег, вас будут судить не майоры с капитанами со сроками впереди. В худшем случае ваш фильм или спектакль просто не выпустят на позднем этапе, но вы будете в безопасности от силовых органов. Он предлагает выстроить внятную советскую квазиструктуру с органом, в который можно обращаться, с которым можно спорить и где с тобой говорят на одном языке.
Как я его понял, он предлагает на должность цензоров себя и таких, как он сам, — профессионалов, которые разбираются в кино. Он же свой, буржуинский, понимает, где опасно, а где нет, кому-то даст пожить и выпустить пар, а кому-то скажет, что нельзя. На мой взгляд, он предлагает себя и себе подобных людей — выброшенных из системы, не востребованных и никому не нужных. Представьте себе Швыдкого и его компанию — Миша Гусман, Виталий Игнатенко, Витя Лошак. Они сидят за столом, едят, пьют водку, говорят о том, какой козел Ротенберг и какая идиотическая систем выстроена... ”Но зачем так культуру-то насиловать? Мы можем быть умнее — жить, выступать и не касаться определенных вещей. Зато можно будет делать серьезное искусство”.
Я считаю, что он глубоко ошибается, потому что сегодня культурный уровень цензора — это боец ”СВО”. Тут лучше прятаться, чем выступать. Он еще за свои инициативы огребет. Никто ни на что не отреагирует — все с интересом посмотрели на него, покрутили пальцем у виска и пошли дальше. Михаил Ефимович всё разоряется, всё хочет подкрасить забор, но не получится».
Однако драматург, бывший руководитель театральной программы Сахаровского центра Михаил Калужский считает, что государственная цензура всё же может быть введена:
«М.Е. Швыдкой, бывший министр, бывший телевизионный начальник, автор бессмертного описания “человек, похожий на генерального прокурора” и персонаж бессмертного анекдота “Здравствуйте, соврал Швыдкой”, написал отличный в своем роде текст, из которого становится ясно, что произойдет в обозримом будущем в российской культурной политике. Колонка Швыдкого была опубликована вчера в “Российской газете” и называется “Возрождение института цензуры — недешевое удовольствие, требующее тысяч просвещенных слуг государства”. Заголовок прекрасен совершенно, он жирно сочится цайтгайстом и многими смыслами, Швыдкой мог бы ограничиться только им.
Итак, чем же сердце успокоится, что можно понять из слов Швыдкого и какие выводы сделать?
— Цензуру введут. Возможно, она будет называться как-то иначе, потому что 29 ст. Конституции пока трогать не будут.
— Для реализации цензуры, скорее всего, будет создано новое ведомство.
— Создание нового ведомства с его региональными подразделениями приведет к росту коррупции в культурной отрасли.
— Цензура на первом этапе будет предварительной. Но это только официально. Карательная (это не характеристика, а термин) цензура будет процветать, но не из-за деятельности профессиональных цензоров, а благодаря возросшей активности бдительных граждан. Впрочем, и те, и другие будут активно ссылаться на указ Путина № 809 “Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей“ (принят 9 ноября 2022).
— Самое интересное и непредсказуемое будет происходить не в столицах, а в регионах, где доносы станут еще более важным инструментом борьбы за ресурсы и места.
— Российские деятели культуры, уставшие от отсутствия правил игры и потому отращивающие самоцензуру, резко захотят труда со всеми сообща и заодно с правопорядком. Публично они будут горячо приветствовать решение партии и правительства, на кухнях — тихо материться и устало спрашивать собутыльников: “Ну ведь правда, старик, стало понятнее и потому легче?”
— Хуже всего придется театрам. Негосударственные театры будут сдавать спектакли точно так же, как и государственные, и муниципальные».
Галерист Марат Гельман в разговоре с The Insider счел предложение Швыдкого вернуться к цензуре крайне опасным:
«Ситуация двоякая — с одной стороны, предварительная цензура спасет автора от тюрьмы, но это будет концом искусства. Сегодня система репрессивна, но работает выборочно — выдернули одного автора, но другие продолжают работу. Если ввести тотальную цензуру, как в советские времена, это убьет всё творчество».
Гельман скептически относится к возможности появления андеграунда в нынешних условиях:
«Андеграунд в России появился после хрущевской оттепели — сначала были 60-е, когда казалось, что что-то можно, потом застой, и тогда ростки развились в подполье. Но чтобы появился андеграунд, нужна была оттепель. Кроме того, цензура — это мощнейший институт, требующий тысячи людей. Кому новая власть доверит это? Z-писатели и Z-поэты могли бы возглавить цензурные комитеты, потому что иначе они никому не интересны».
Особенно болезненно Гельман воспринимает позицию Швыдкого:
«Одна из серьезнейших проблем — системные либералы из нашего круга, которые пошли работать на власть. Швыдкой когда-то был нашим человеком, защищал диссертацию на пьесах моего отца. Тошнотворно, что сегодня он идеолог возврата к цензуре. Цензура на произведения быстро превращается в цензуру на имена — автор будет запрещен независимо от того, что написал, хоть детскую книжку».
Что касается тезиса о том, что цензура стимулирует великое творчество, Гельман категорически не согласен:
«Это риторика вроде “художник должен быть голодным“. Принципиальное отличие от прошлого — открытые границы. Большинство сильных русских художников, писателей и драматургов уже живут за пределами России — Сорокин, Улицкая, Акунин, Грозовский, Шишкин. Потеряют только читатели в России. Искусство просто уедет — за пределами России миллионы русскоязычных потребителей культуры. В России останутся самые неуспешные и неталантливые, но готовые работать по новым правилам творцы».