Новости
Накануне с предприятия по обогащению урана в немецком городе Гронау в Россию был отправлен состав с урановыми «хвостами». Состав из 12 вагонов доставит из Германии в порт Амстердама около 600 тонн ядерных отходов, после чего груз отправят в Санкт—Петербург. Эксперт программы «Безопасность радиоактивных отходов» и физик—ядерщик Андрей Ожаровский рассказал The Insider, что российский закон, запрещает импорт радиоактивных отходов, однако ничего не мешает назвать отходы полезным сырьем и все же ввезти в страну.
Атомная промышленность требует так называемого обогащенного урана, т. е. вещества, где повышена относительно природной концентрация изотопа 235. В природе она составляет 0,7%, для топлива электростанций это 4%, для взрывных устройств свыше 80%. Любое предприятие, которое работает с обогащенным ураном, военное или гражданское, также в качестве отходов неизбежно вырабатывает обедненный уран, т. е. такой уран, в котором концентрация этого 235 изотопа ниже, чем в природном, или ниже 0,3%. По понятным причинам весь 235 изотоп невозможно вычерпать из природного урана. Речь идет именно об этих отходах обогащения урана. У обедненного урана радиоактивность практически нулевая. Использовать его никак невозможно. Напомню, американцы пытались его использовать в бронепробивательных снарядах, потому что у этого вещества очень высокая плотность и его девать некуда. Такой скандал был по поводу применения обедненного урана в вооружении, в частности, в войне в Ираке. Как такового хозяйственного использования обедненного урана нет по ряду причин. Любое уран—обогатительное предприятие в прямом смысле завалено этим ураном, который хранится на территории предприятия. Немецкому филиалу британской фирмы URENCO довольно дорого хранить эти отходы на своем предприятии в Гронау, земля Северный Рейн—Вестфалия. При любом обогащении урана образуется этот уран. Обычно на один килограмм продукта образуется шесть, семь или даже восемь килограмм отходов в зависимости от того, до какой степени будет обедняться вещество. Предприятие URENCO не нашло никакую лазейку в законах, потому что экспорт отходов запрещен, а в Россию запрещен импорт радиоактивных отходов. Они сговорились и нашли дырку в законах — переименовали эти отходы и сказали, что это ценное сырье. И все. Немецкому филиалу британской фирмы URENCO довольно дорого хранить эти отходы на своем предприятии в Гронау.
Таким образом, они получили возможность убедить контролирующие органы Германии, что это делать можно, потому что там только активисты протестуют, и скандал был в бундестаге с депутатами. Предприятие рынка может быть закрыто в результате этого скандала. Важна еще химическая форма. Я сказал, что уран там обедненный, но он везется не в виде чушек. Его обогащают в газообразной форме. Есть такое вещество — урана фторид (VI), или урановые хвосты. Почему цифра VI? Потому что при нагревании до 56°C это вещество напрямую переходит в газообразное состояние. Проблема в том, что это вещество химически нестабильное, очень хорошо реагирует с водой и образует отравляющее вещество, плавиковую кислоту (HF). Озабоченность экологов связана не только с тем, что это вещество радиоактивно, но и с его химической токсичностью. Оно транспортируется и хранится в отдельных контейнерах. Это не просто какие—то простые сооружения. В случае разгерметизации по данным британской компании BNFL, которая давно изучает этот вопрос и выпустила доклад об опасности этого вещества, при определенных погодных условиях смертельные концентрации HF могут быть обнаружены на расстоянии свыше 32 км от точки выброса. До этого года транспортировка шла через порт Санкт—Петербурга. Разгружали в угольной гавани. И если там прочертить 32 км, то Санкт—Петербург попадает. Это опасное, никому не нужное вещество перемещают из немецкой земли Северный Рейн—Вестфалия, города Гронау, в российскую Свердловскую область, город Новоуральск, где находится похожее предприятие по обогащению урана. У нас четыре таких города — Новоуральск, Ангарск, Зеленогорск, Северск. Там стоят такие же центрифуги. Хуже они или лучше, чем у немцев, сказать сложно. По ряду показателей немецкие центрифуги более эффективны, чем наши. Впервые урановые центрифуги были изобретены в Германии еще в фашистское время. Дело в том, что «Росатом» выдвинул сейчас. Я был участником этого процесса, когда в Германии начался этот скандал примерно полгода назад. У нас везли втихаря. Контракт так устроен, что есть госструктура, есть ее дочка, которая заключила с немецким подразделением британкой компании URENCO контракт. Когда этот контракт был заключен с нашей стороны, и с их стороны было полное молчание. Вот смотрите: сейчас действуют санкции, и вдруг «Росатом» заключает с крупнейшей европейской уран—обогатительной корпорацией контракт. Неужели бы они промолчали? Хоть на своей странице были написали. А здесь они промолчали, мы узнали об этом от немецких активистов, которые живут в Гронау. После Чернобыля с 1980—ых годов атомные электростанции в Германии закрываются, а производство топлива и обогащение урана не попало с программу отказа от атомной энергетики. Контракт был по сути секретным, об этих масштабных перевозках узнали случайно. Ну как случайно, когда пошли эшелоны, немцы увидели, что куда—то поехали поезда. С нашей стороны мы увидели, что здесь тоже начали что—то разгружать. «Росатом» даже собирал несколько раз специальную рабочую группу «Общественный совет», вернее совет при директоре. Они пытались оправдываться и оправдались дыркой в законе. Если открыть российский закон, то там написано, что импорт радиоактивных отходов запрещен. Что такое радиоактивные отходы? Это вещества, использование которых не предусмотрено. Поэтому они написали программу об использовании обедненного гексафторида урана до 2080 года. Если ее почитать, то становится очень интересно — там признается, что вещество опасное и что «Росатом» избавится от обедненного урана к 2080 году. А как будут избавляться? Своего оборудования—то нету. Будем покупать во Франции технологии по переводу из опасной химической формы, фтор (VI), в оксидную. Чтобы снизить химическую опасность, его переводят в оксидную форму, после этого он не реагирует с водой. «Росатом» занимался разработкой таких установок. У нас сейчас в стране только одна такая установка действующая. У «Росатома» есть планы по использованию этого вещества. По сути, это не использование, а превращение из химически нестабильной в химически стабильную форму. Они называют эту операцию «использованием». Представьте, если бы какие—нибудь коммунальщики назвали бы прессование отходов их использованием. Поскольку у нас «Росатом» является федеральным органом исполнительной власти в области использования атомной энергии, т. е. является частью государства, они легко убедили идеологически дружественные контролирующие органы в том, что это использование вполне допустимо. Второй миф, связанный с урановыми хвостами, состоит в том, что из них можно доизвлечь уран 235. Чисто технически это возможно. В обедненном уране имеются следовые количества урана 235, хотя и меньше, чем в природном, но это вопрос цены. Для этого центрифуга будет работать так долго и потреблять так много электроэнергии, что этим URENCO заниматься не хочет. У наших очень двойственная система аргументации. Они, с одной стороны, говорят, что это ненужное вещество, мы его просто переведем в оксидную форму. Зачем? Чтобы сложить в контейнеры и хранить как радиоактивные отходы. Второй аргумент «Росатома» звучит так: «Это же ценный ресурс. Мы же можем теоретически загружать его в центрифуги, дообогащать и производить продукт для рынка». Да, теоретически это возможно. Меня пригласили руководить программой по безопасности радиоактивных отходов. Нашей организацией было сделано заявление о том, что это все дело неправильное. Они складывают немецкие контейнеры с российскими. Если вы пойдете по Google Earth, то увидите, что на каждой из наших уран—обогатительных фабрик площадки хранения занимают несколько футбольных полей. Забыл сказать очень важную цифру. На совещании «Росатома» с общественностью было сказано, что в России примерно накоплено на ноябрь прошлого 1,2 млн тонн того самого гексафторида урана. На нашей территории 1,2 млн тонн этого вещества лежит. Это видно из космоса, видно на Google Earth. Кто мне скажет, это ценное сырье? Ну хорошо, нашим—то веществом почему не хотите? Зачем вам хранить немецкое? В немецком контракте идет речь о 12 тысячах тонн. Вы завалены этим веществом. Зачем его ввозить? Я сказал: «Спасибо, что все рассказали. Спасибо, что у вас есть план избавиться от этого до 2080 года. Вы вряд ли его выполните». Я просто не верю, что «Росатом» просуществует до 2080 года. Будет какая—то пертурбация, может быть название поменяют. Многие люди это поддерживают, а меня перестали звать на эти посиделки. Они водили экскурсии на эти предприятия, чтобы люди посмотрели на бочки с опасным веществом. Они выполнили такой отсев. В Германии, наоборот, экологи диктуют промышленности свои условия. А у нас получается так, что генеральный директор создает себе общественный совет, назначает туда людей по своему усмотрению, а потом этот самый общественный совет отсеивает людей, которые с первого раза не поменяли свое мнение.