Новости
Санитарка Научно-исследовательский института травматологии и ортопедии имени Вредена Юлия Ясюлевич с диагностированным коронавирусом умерла в Петербурге 1 мая. 21 апреля умерла санитарка этой же больницы, 60-летняя Татьяна Канкиа, также после заражения коронавирусом. 2 мая заведующий одним из отделений в Институте имени Вредена рассказал, что карантин в учреждении, длившийся почти месяц, закончился. Как рассказала The Insider дочь Юлии Ясюлевич Ксения, медицинский персонал в больнице работал без адекватных средств защиты.
Мама работала санитаркой в НМИЦ ТО им. Вредена. Папа месяц назад написал, что мама в больнице с подозрением на коронавирус. После папиного звонка я напряглась, ведь мама мне ничего про коронавирус не говорила — только папе. А он посчитал, что мне нужно это знать. Я срочно написала: «Мам, ты где? Как у тебя здоровье? Что случилось?» Она написала, что она в больнице и что ей очень плохо. Я спросила, работала ли она с использованием средств индивидуальной защиты, и она сказала, что только в перчатках и масках. Но я думаю, что заразились они все до того, как начали работать в перчатках и масках. И потом, разве это надежная защита. Она очень коротко отвечала и сказала, что контактировала с зараженными. Никаких подробностей не сообщала.
Сотрудники Вредена не сразу поняли, что в больнице коронавирус. Никто об этом ничего не говорил. Медикам очень просто заразиться — никаких специальных средств защиты в больнице не было. И это подтверждают очевидцы. Хотя главврач говорил, что у них все под контролем.
Сначала заболевших пневмонией клали с подозрением на коронавирус. Потом они делали тесты. У моей мамы два положительных теста было во время болезни и посмертный тест тоже положительный.
Я ей каждый день писала, спрашивала о здоровье. Она тогда еще лежала во Вредена, где и заразилась. Потом она написала, что ей плохо и что ее перевозят в другую больницу — в 40-ую. Я начала паниковать, писать ей, но ни она, ни папа мне долго не отвечали. Потом папа сказал, что мама на аппарате ИВЛ.
Было очень страшно из-за неизвестности. Буквально за день до смерти папа сказал: «Врачи в регистратуре сказали, что ее состояние стабилизировалось, температура упала». Я выдохнула, мне стало так хорошо, думала, что мама поправится, потому что она очень здоровая, и я никак не ожидала такого исхода.
На следующий день я смотрю — куча пропущенных от папы. Пролистываю сообщения, а среди них — «Мама умерла». Она умерла, я в Таиланде, и ее похоронами занимались ее подруги, ездили в морг, все организовывали. Мне хотелось найти каких-то людей, которые мне дадут больше информации: может быть, кто-то работал с мамой, может, кто-то что-то слышал. Мне начали писать какие-то подробности о том, что она долго лежала во Вредена, хотя ей лучше не становилось. И потом, когда ситуация вышла из-под контроля, ее уже увезли в тяжелом состоянии в другую больницу, чтобы подключить к ИВЛ. Непонятно, почему до этого не увозили. Может быть, ее можно было как-то спасти.
Мамины подруги говорят, что в морге ей пытались написать другой диагноз, пневмонию, хотя у нее все тесты на коронавирус были положительные. Я сразу же начала это освещать в соцсетях и писать всем журналистам, потому что понимала, что, если сейчас я этого не сделаю, потом вообще ничего не докажу.
Вполне вероятно, что есть какая-то договоренность не писать реальный диагноз, чтобы не выплачивать компенсацию. Но это догадки. Все, кому я писала, в том числе врачи 40-ой больницы, сказали: «От вас ничего не скрывают». Не знаю, может быть, это огласка истории помогла, и в итоге маме в морге написали реальный диагноз, а может быть, они и изначально собирались написать правду. Не могу утверждать. У папы, когда маму перевозили в 40-ую больницу на аппарат ИВЛ, оказался какой-то клочок бумажки, который он случайно прихватил, и там было написано: «Двусторонняя пневмония, коронавирус». Слово «коронавирус» есть, и это было единственное доказательство. Они уже не могли просто скрыть его.