Новости
На днях Bloomberg со ссылкой на источники сообщил, что этим летом некие «ведущие российские генетики» провели тайную встречу, на которой обсуждались планы молекулярного биолога Дениса Ребрикова провести эксперимент по редактированию ДНК. По данным издания, на встрече присутствовала дочь Владимира Путина эндокринолог Мария Воронцова. Как утверждает агентство, участники встречи заявили, что «только Путин может решить, как регулировать зарождающуюся технологию».
Ранее ведущий научный журнал Nature раскритиковал планы Ребрикова вслед за китайским учеными получить генетически модифицированного ребенка и призвал мировое сообщество остановить его. Авторы статьи писали, что сейчас мы просто не понимаем возможных опасностей, связанных с изменением передаваемой по наследству человеческой ДНК.
О плюсах и минусах идеи генетической модификации человека The Insider поговорил с Алексеем Кондрашовым, профессором Института биологических наук и кафедры экологии и эволюционной биологии Мичиганского университета.
Я думаю, что идея генетической модификации оплодотворенных яйцеклеток, зигот или вообще генотипа, так, чтобы модификация потом оказалась во всех клетках организма, сама по себе хороша, потому что, как известно, лучше быть свободным, чем несвободным, лучше быть здоровым, чем больным. Так что если в генотипе есть что-то безусловно плохое, то заменить это плохое на хорошее и допустимо, и, более того, этически обязательно. Врач обязан оказывать помощь, если у него есть такая возможность.
Но препятствий на пути к этому два. Во-первых, надо уметь идентифицировать «плохие вещи», и в ситуации, когда что-то явно плохо, например, присутствует ген, который делает тебя глухим, или какая-то патология, все сразу видно и понятно. Но в действительности гораздо больше бед происходит от слабовредных аллелей, которые присутствуют в генотипах в огромных количествах. И идентифицировать их очень трудно. Вот какие у меня слабовредные аллели? А черт его знает. Я свой генотип не секвенировал, какие-то можно найти, а многие - нельзя. Но это ученый вопрос. А вопрос практический заключается в том, что побочные эффекты должны быть минимальными, чтобы можно было что-то на человеке делать.
Побочными эффектами являются в данном случае нежелательные изменения генотипа. И с этой точки зрения методы модификации генотипов, которые сейчас существуют, к применению на человеке абсолютно не готовы, поскольку слишком велика вероятность того, что в генотипе помимо того, что ты хочешь изменить, будет изменено еще что-то. Что значит слишком велика? Тут возникают всякие хитрые этические вопросы, потому что в нормальной ситуации, если есть двое здоровых родителей и у них все в порядке, они родят тяжелобольного ребенка с вероятностью примерно 1%. В том числе 0,5% - это вероятность того, что это будет сильно вредная новая мутация, с этим вообще никто ничего поделать не может. Так что минимальный порог побочных эффектов – 1%. Это при естественном размножении, когда оба родителя здоровы.
С другой стороны, представим себе, что родители гетерозиготные по одной и той же вредной мутации. Если эта мутация рецессивна, у них получится больной ребенок с вероятностью 25%. И, допустим, родители говорят: «Мы все равно будем размножаться и родим ребенка, который обречен на мучительную смерть в возрасте трех лет с вероятностью одна четверть. А вот если вы нам поможете и сделаете модификацию, то ребенок с вероятностью 90% родится здоровым». Но, допустим, с вероятностью 100% вы ему почините этот ген, но с вероятностью 10% вы в нем обнаружите, испортите что-то другое. Хорошо это делать или плохо? Можно на эту тему порассуждать. Я бы этого делать не стал. Есть нормальное генетическое консультирование, надо этим родителям сказать: «Пошевелите ушами и подумайте, хотите ли вы с вероятностью одна четверть родить больного ребенка».
Но вообще этика здесь совершенно не проработана. Даже не то, что не проработана, а нет однозначных критериев. И с юридической точки зрения тоже все запутано. Для родителей нет никакой ответственности за рождение больных детей, и непонятно, правильно это или нет. Можно на эту тему спорить и приводить хорошие аргументы и в ту, и в другую пользу. Родители родили ребенка с рецессивной болезнью, значит, они знают, что они оба гетерозиготные, и будет ли законно для них производить следующего ребенка без какой-то пренатальной диагностики, подвергая его риску страшной смерти с вероятностью 25%? Ответ: да, это законно, они имеют право это делать, никакого преступления в этом нет. Правильно ли это? Я не знаю.
Но я бы сказал, что при нынешнем качестве методов модификации генотипа вероятность побочных эффектов настолько велика, что использование этой модификации может снизить общий риск, только если без модификации этот риск предельно высок. Но опять-таки, если без модификации ребенок родится тяжелобольным с вероятностью 25%, то с модификацией, может быть, получится 10%. Можно говорить, что 10 – это меньше, чем 25. Но, по-моему, это какая-то ерунда, и я бы этим заниматься не стал.
Если риск побочных эффектов станет сопоставим или меньше риска большой беды при нормальном и при естественном размножении, то есть ниже 1%, то я бы сказал, что, наверное, это можно применять. По крайней мере, можно рассмотреть. А пока риск существенно выше, я не специалист по этике, но на обывательском уровне я бы сказал, что этого делать не следует.
Международный консенсус на эту тему заключается в том, что сейчас производить генетическое модифицирование человеческих яйцеклеток - неэтично. Хотя мне кажется, что к генетической модификации человека отношение излишне настороженное. Говорят «евгеника», еще всякие ужасные слова. В принципе, если бы была техническая возможность заменить безусловно плохие аллели на нормальные, то это не просто хорошо, а это, так же, как привить ребенка от кори - этический императив. Но, тем не менее, при нынешнем состоянии технологий, эта осторожность оправдана.