В НИИ детской онкологии и гематологии ФГБУ НМИЦ онкологии им. Блохина ожидаются массовые увольнения врачей. С 25 сентября новое руководство Института расторгает трудовой договор с доктором медицинских наук Георгием Менткевичем - заместителем директора по научной и лечебной работе, заведующим отделением трансплантации костного мозга у детей. Сотрудники всех отделений НИИ детской онкологии и гематологии подписали письмо в поддержку профессора Менткевича, требуя сохранить за ним занимаемую должность. В случае невыполнения данного требования большая часть сотрудников намерена уволиться. Родители детей, проходящих лечение в Институте, выкладывают фотографии, на которых держат в руках листы бумаги с хэштегами #СпаситеДетскийИнститут и #ВернитеПрофессора. The Insider поговорил с профессором Менткевичем о том, с какими проблемами столкнулся Институт с приходом новой администрации и кому выгодно массовое увольнение старой команды главного онкоцентра страны.
Отделение трансплантации костного мозга Института детской онкологии и гематологии НМИЦ имени Н.Н. Блохина - это первое детское отделение трансплантации костного мозга в России. Я основал его в 1991 году и возглавляю по сегодняшний день. Защитил кандидатскую диссертацию, докторскую, стал профессором. В течение, наверно, последних 12 лет я являлся заместителем директора в Институте детской онкологии по научной и лечебной работе и параллельно - поскольку нельзя совмещать две должности - исполняю обязанности заведующего отделением трансплантации костного мозга на общественных началах.
Три месяца назад к нам пришла новая администрация в виде Светланы Рафаэлевны Варфоломеевой из Рогачевского института, которая привела с собой, как мы уже успели убедиться, малопрофессиональную команду, которая прикрываются целями реорганизации всех и всего, чтобы поменять основное руководство и основное руководство Института детской онкологии. Это вопросы невмешательства в политику, в медицинскую документацию и полностью неадекватный стиль работы, которым, к сожалению, как я потом выяснил, Светлана Рафаэлевна обладает в течение уже многих-многих лет. К нам пришли люди, которых в других местах не хотели, однозначно не хотели. Решение о назначении директора принимает генеральный директор Центра Иван Стилиди. Я так предполагаю, что это решение было принято при помощи главного детского гематолога, онколога, иммунолога академика Румянцева Александра Григорьевича.
Институт детской онкологии - старейший институт, там лечатся пациенты со всей России, из-за границы, проводятся все самые современные методы лечения. Онкологическая программа Института детской онкологии всегда была больше онкологической программы Рогачевского института. Лечат на современном уровне, но в старых условиях. Соответственно, была принята, по всей видимости, стратегия выдавливания людей, которые не согласны с многими решениями. Несогласных оказалось очень и очень много: это и врачи, и сестры. Оказалось, что у нас в институте параллельно с нами существует родительское сообщество, потому что у родителей колоссальное количество общих проблем: это и препараты, и как жить, и где жить, и как дети переносят лечение. Они общаются между собой. Тактика поведения нового руководства, постоянный обман, постоянная ложь вызвали колоссальную волну возмущения, и фактически развернулся скандал в этой теме, который можно увидеть и в социальных сетях, и в средствах массовой информации. Все это завершилось тем, что с этой должности в моем родном отделении меня сняли и назначили одного из пришедших со Светланой Рафаэлевной людей - Киргизова Кирилла Игоревича, который с завтрашнего дня будет там выполнять функции заведующего. Мне сказали, что на сайте института написано, что получается якобы слишком большая на меня нагрузка. Но из администрации никто мне причины не назвал, никто не поблагодарил за многолетний труд. Но это как раз меня не очень сильно волнует, потому что получать благодарности от этой администрации это позорно.
Люди, с которыми я работаю, проработали здесь не один год, не пять лет и не десять. Они абсолютно высококлассные специалисты. Кто-то доктор меднаук, кто-то кандидат медицинских наук. Поэтому никакого давления на принятия ими решения я не оказываю. Но я думаю, что существенная часть специалистов уйдет из Института детской онкологии, потому что у нас общие представления о том, что такое медицинский долг, что такое профессионализм и как надо вести себя по отношения к пациентам, по отношению к их родителям. За много-много лет работы на нашу клинику, в том числе на отделение химиотерапии гемобластозов, которое я также параллельно возглавлял, никогда не было жалоб от родителей. Мы все проблемы решали. По поводу увольнений конкретно вы увидите через три-четыре недели, что будет из этого. Потому что уйти просто так - это не из класса выйти. У людей есть жизнь, есть свои обязательства. Все эти люди абсолютно активны, они хотят и могут работать. Я практически уверен, что большинство работать не будет.
Если мы говорим об онкологии, о детской онкологии, конечно, недофинансированность существует. Но в течение многих лет, если мы возьмем модель Института детской онкологии, то его финансирование складывалось из тех средств, которые мы получали от государства за высокотехнологичную медицинскую помощь, частично из фонда ОМС и частично из платных медицинских услуг. Платные медицинские услуги - это пациенты, приезжающие к нам на лечение из-за границы. И это был довольно-таки существенный приработок, потому что наша клиника всегда считалась одной из лучших на территории Российской Федерации. У нас была существенная помощь фондов: фонд «Настенька», фонд «Подари жизнь», фонд Хабенского. Этими фондами обеспечивалось в общей сложности дополнительно где-то около 60-70 млн рублей в год на помощь родителям, на лекарства и на оплату некоторых пациентов, которых нельзя было лечить из средств ВМП <высокотехнологичной медицинской помощи — The Insider>. Такой способ финансирования позволяет обеспечивать заработную плату санитаркам в районе 60-70 тысяч рублей, сестрам - 90 тысяч рублей, врачам — 170-180 тысяч. Роль фондов в помощи детским онкологическим учреждениям огромна. Рогаческий институт за год получает из фонда Подари жизнь 900 млн рублей. Наш институт получает, естественно, меньше, но при этом мы могли выполнять то лечение нашим пациентам, которое они бы могли бы получать в Германии. Если вы посмотрите статистику, то увидите, что из нашего учреждения единицы уезжали на лечение за границу, потому что все методы лечения, которые были доступны на сегодняшний момент, могли быть проведены в Институте детской онкологии. Я думаю, что система здравоохранения нуждается в серьезном реформировании. Но не в том плане, в котором проводят у нас в последнее время, когда сокращаются больницы, увеличивается нагрузка и снижается заработная плата. Должно быть серьезное представление о том, чтобы во главе этой системы был пациент.