Международный уголовный суд получил право с 17 июля рассматривать дела о применении силы против суверенитета, территориальной целостности или независимости стран. Эти поправки ратифицировали 35 стран. Теперь их руководители могут быть осуждены в случае, если они отдадут приказ о вторжении на территорию другой страны. Лидеры других государств могут предстать перед судом за такие преступления в случае, если соответствующее решение примет Совет Безопасности ООН. При этом под юрисдикцию МУС не подпадают страны, не ратифицировавшие Римский статут, в том числе Россия и США. Они также обладают правом вето в Совбезе ООН. Доцент Высшей Школы Экономики, специалист по международному уголовному праву Глеб Богуш рассказал The Insider, почему поправки о вторжении не могли принять так долго и грозит ли России уголовное преследование за акты агрессии на территории других государств.
Речь в данном случае идет об определении преступления агрессии, то есть об ответственности физических лиц, конкретно политических и военных руководителей государств - тех, кто принимает решения о применении силы, которое рассматривается по международному праву как акт агрессии. Речь идет именно об уголовной индивидуальной ответственности, а не о самом акте агрессии.
То, что Международный уголовный суд может это преступление рассматривать, было предметом больших споров еще до того, как Римский статут был принят в 1998 году. Поэтому в целом решение было отложено, и сложный компромисс был достигнут только в 2010 году. На самом деле то, что такое агрессия, в целом всем понятно. Определение акта агрессии было дано еще в 1974 году резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН. После Второй мировой войны лидеры нацистской Германии и Японии были осуждены Нюрнбергским и Токийским трибуналами в том числе за «преступления против мира», как тогда называлась агрессия. Нет сомнений, что в международном праве такое преступление присутствует, есть национальные прецеденты, но государства не могли согласиться насчет того, как определить отдельные элементы этого преступления, в частности, какие именно случаи будут попадать под уголовную ответственность, то есть, условно говоря, как определить порог тяжести. Подпадают ли ситуация, например, так называемой гуманитарной интервенции или «косвенной» агрессии или речь должна идти именно о только военном вторжении с целью лишения государства независимости?
Но основной вопрос был в другом: как Международный уголовный может принимать к рассмотрению дела об агрессии, иными словами, зависит ли он от решения Совета Безопасности ООН? Дело в том, что по Уставу Организации Объединенных Наций Совет Безопасности определяет наличие акта агрессии. Может ли Международный уголовный суд принимать дело к производству, если нет решения Совета? Естественно, к этому вопросу по-разному относились государства, в особенности те из них, которые являются постоянными членами Совета, с правом вето. Все эти государства участвовали в этих переговорах активно. Они, конечно, были категорически против того, чтобы МУС обладал этой независимой ролью. Тем не менее, компромисс был достигнут в 2010 году, но за этот компромисс, как и за любой другой, заплачена цена: юрисдикция МУС в отношении агрессии ограничена целым рядом условий и очень сложна в своей реализации.
Поправки несомненно актуальны, но в современных условиях они имеют больше символическое значение: все-таки преступление агрессии встало наравне с другими международными преступлениями, Международный уголовный суд получил ограниченную, но юрисдикцию в отношении этого преступления. Теоретически сценарий ответственности лидеров крупных держав в будущем возможен, но труднореализуем. Но все говорят в основном о прошлых прецедентах, в основном, конечно о Джордже Буше-младшем и Тони Блэре, которым неоднократно такие обвинения предъявлялись. Речь идет, в частности, о деле, которое было инициировано против Тони Блэра за вторжение в Ирак в 2003 году.
Суд не может, и это тоже часть компромисса, достигнутого в 2010 году, если нет решения Совета Безопасности, принимать решения в отношении государств-неучастников МУС, к которым относятся и Соединенные Штаты, и Россия, и Израиль, и Турция и многие другие государства, которые в разные времена подозревались и даже иногда обоснованно обвинялись в актах агрессии. Они все не являются участниками Статута МУС, и в их отношении такой сценарий гипотетически возможен только в случае резолюции Совета Безопасности, которой скорее всего не будет, потому что эти государства имеют либо голос постоянного члена, либо «защитников» со стороны Соединенных Штатов, России, Китая и так далее. Кроме того, даже те государства, которые являются участниками Статута, должны ратифицировать эти поправки. Пока ни одно из государств-постоянных членов СБ ООН, то есть ни Соединенное Королевство, ни Франция, ни многие другие крупные государства эти поправки не ратифицировали. Поэтому они тоже пока остаются вне этого режима.
И в этом плане можно сказать, что, с одной стороны, опасаться потенциальным агрессорам пока нечего, и это плохо, потому что это делает международное уголовное право селективным. То есть это фактически право для государств, которые на самом деле не обладают возможностями совершать акты агрессии. Но все же это важный шаг вперед. Процесс развития международного права очень долгий, и сто лет назад, когда обсуждался вопрос об ответственности кайзера Вильгельма Второго, кстати, тоже за агрессию, после Первой Мировой войны, и совеременная ситуация, они совершенно отличаются. Если бы кто-то тогда сказал, что будет постоянный Международный уголовный суд в Гааге, то все бы рассмеялись над такой наивной фантазией. Кстати, Нидерланды не выдали тогда кайзера, и идея суда над ним провалилась.
Запрет на «вторжение» в международном праве и так существует и закреплен в Уставе ООН. Даже отсутствие санкций или их реализации не означает, что международно-правовой запрет не действует. Не только Россию и США обвиняли в нарушении этого запрета. Как известно, даже военная оккупация части территории государства - это вовсе не редкость. Даже, например, в Европе, часть территории государства-участника Европейского Союза, Кипра, по-прежнему оккупирована государством - кандидатом в члены Европейского Союза. Абсолютный запрет на применение вооруженной силы против суверенитета, независимости и территориальной целостности государств, - это положение, которое является одним из основных принципов Устава Организации Объединенных Наций. И мы отмечали недавно 70-летие Нюрнбергского трибунала, осудившего агрессию как международное преступление. Даже те государства, которые обладают военными и иными политическими возможностями и вроде бы могут игнорировать международное право, все равно приводят пусть надуманные, пусть сомнительные аргументы, но все заботятся о том, чтобы какое-то международно-правовое обоснование дать. Если бы это не имело значения, вряд ли бы они это делали.
На сегодняшний день и по ситуации в Сирии, и в Украине, и в Йемене, и в других странах есть вопросы - насколько они подпадают определение агрессии. Определение говорит не просто о любом применении силы, а о ситуациях, которые являются серьезным по своему характеру нарушением устава Организации Объединенных Наций. В каждом случае есть разные мнения, разные оценки, и сегодня изменились сами военные действия, сам характер противостояния государств, действий негосударственных акторов. Таких нападений, которые были во Второй Мировой войне, когда Германия, допустим, нападала на Польшу или на Советский Союз, сегодня почти нет, все происходит по-другому. Международное право должно следовать за этими изменениями. Я не думаю, что в ближайшие десятилетия будут какие-то дела по преступлению агрессии в Международном уголовном суде. Тем не менее, это будут учитывать в будущем те лидеры государств, которым будет важно в том числе то, что, пусть и чисто теоретически, но этот аргумент об уголовном преследовании в Международном уголовном суде может возникнуть.
Ничего нового в этом плане не появилось. Появился лишь механизм, который, к сожалению, несовершенен. Это очень сложный компромисс. Не надо забывать о том, что преступление агрессии не единственное международное преступление. Даже если по тем или иным причинам лидеров государств, военных начальников невозможно привлечь к ответственности за преступление агрессии, все стороны конфликта ответственны за военные преступления, преступления против человечности, где неважно, кто первый применил силу, кто на какой стороне. Международное право, как и национальное, запрещает совершение этих преступлений, и то, что какие-то механизмы ответственности не работают, не означает безнаказанности.