Глава «Роснефти» Игорь Сечин, получив задание от главы правительства Дмитрия Медведева, провел последние несколько недель в заграничных командировках, встречаясь с потенциальными покупателями пакета акций «Роснефти». В итоге ему удалось договориться с международным трейдером Glencore и Катарским суверенным фондом. В среду вечером Сечин доложил Владимиру Путину о том, что они покупают 19,5% акций «Роснефти» за 10,5 млрд евро. Но уже в четверг Glencore опубликовала пресс-релиз, из которого следует, что ситуация не столь однозначна. В сообщении компании говорится, что в результате сделки компания будет владеть лишь 0,54% акций «Роснефти», причем это будет «непрямое» владение. О том, как на самом деле была достигнута договоренность «Роснефти» с Glencore и что это сулит обеим сторонам, рассказал The Insider бывший замминистра энергетики Владимир Милов.
У Glencore две трудности с этим пакетом. Первая: непонятно, зачем он ему нужен, потому что Glencore - не нефтяная компания, это трейдер. То есть он не занимается разработкой месторождений, какими-то инвестициями в нефтегазовые проекты и так далее. Это вообще не его дело, поэтому все это несколько удивительно выглядит.
И второе: этот пакет неликвиден, его невозможно продать. Государство долго искало на него покупателей и в итоге никого не нашло. И здесь мы подходим к пункту: зачем все-таки Glencore это надо? Его уговорили. Ему пообещали некие бонусы за это, в частности, в виде вот этого крупного off-take контракта на поставки нефти через Glencore, это порядка 11 млн тонн в год, это очень много.
Русские, грубо говоря, заплатили Glencore, чтобы он согласился участвовать
По сути, Glencore станет крупнейшим трейдером. И для них это очень серьезное подспорье - получить такие гарантии поставок от «Роснефти». Это то, что называется словом bankable, то есть это можно всячески заложить, использовать как инструмент для привлечения финансирования на какие-то свои цели, то есть совершенно ясно, что русские, грубо говоря, заплатили Glencore, чтобы он согласился участвовать.
Ну и, кроме того, Glencore скорее всего поступил таким образом, что его собственные вложения будут минимальными, он об этом написал в своем пресс-релизе. То есть он кругом выиграл, мало потратил своих денег, получил всякие ништяки и бонусы от «Роснефти» в виде, в частности, долгосрочного контракта и нашел пухлого инвестора, который в итоге все это согласился профинансировать - Катарский инвестфонд.
Зачем это нужно Катарскому инвестфонду? Он крупнейший акционер Glencore, ему принадлежит 9% компании. И инвестиция в Glencore для него была очень неудачной. У Glencore сильно упали акции, он терпел большие убытки, все эти годы у него была и сохраняется высокая долговая нагрузка и т.д. Поэтому, конечно же, такая сделка приподнимет Glencore и его стоимость. Поэтому для Катара это был не столько вопрос участия в «Роснефти», сколько вопрос спасения своей очень убыточной инвестиции в Glencore.
Ну и видно - уши торчат, что сделка была профинансирована русскими деньгами, с учетом облигаций «Роснефти», с учетом того, что у «Роснефти» перед Glencore были большие обязательства по ранее полученной предоплате. Так что в принципе оплатили русские, а Glencore просто фронтует эту всю ситуацию, нельзя сказать, что он как-то сильно вложился. Поэтому все стороны это так или иначе устраивает, хотя там, конечно, много непонятного, потому что заявления российских властей и Сечина, в частности, и заявления самого Glencore довольно сильно расходятся по фактуре, там надо будет еще многие вещи прояснять.
Один из самых непонятных моментов заключается в том, что покупателем выступает не Glencorе, а какой-то консорциум. Поэтому Glencore и говорит, что у него будет «непрямое владение». Сечин сказал, что распределение долей в консорциуме будет 50 на 50 между Glencore и Катарским инвестфондом. Но из пресс-релиза Glencore следует, что это не так. Там будет какое-то другое распределение долей, а, возможно, даже и третьи, четвертые и прочие участники. Поэтому большой вопрос, кто будет в этом консорциуме.
Почему по этому пакету акций не провели нормальный открытый конкурс? Да потому что никто не хотел его покупать. Если бы этот пакет просто так выставили на аукцион, даже Glencore бы не пришел. Не было бы покупателей вообще. И это было очевидно, уже когда они пару месяцев назад сказали, что мы продаем сами себе. По сути это было подтверждением того, что никто не пришел и никому этот пакет не интересен.
В этом году выявились очень большие сложности у такой схемы. Я ее называю «схемой приватизации по Лукашенко». Когда Белоруссия несколько лет назад столкнулась с проблемами, Лукашенко стал всем предлагать миноритарные пакеты своих госпредприятий, но контроль хотел сохранить. Никто не стал их покупать. То есть такая схема, когда вы не можете реально проверять управление предприятием, получаете за это пару стульев в совете директоров и за это еще требуют кучу денег, никому не интересна. Поэтому в Белоруссии эта схема не сработает, и мы видим, что она сильно буксует и в России, никто не хочет покупать эти пакеты.
Теперь мы это видим в России - приватизацию Совкомфлота и ВТБ переносят, и 19,5% «Роснефти» никто не хочет покупать. Заработает в России приватизация только если будут продавать контроль над этими предприятиями, а пара стульев в компании, где все решения принимает Путин и инвесторов никто не спрашивает, никому не нужна.