В прокат вышел документальный фильм Виталия Манского о жизни в Северной Корее «В лучах солнца». Ряд кинотеатров отказался показывать ленту после протеста Пхеньяна, зато рецензии фильм получил восторженные, все-таки полнометражный документальный фильм из КНДР - огромная редкость. The Insider поговорил с режиссером о той части жизни граждан Северной Кореи, которая скрыта за декорациями официальной пропаганды.
- Насколько, по вашим ощущениям, общество, которое вы увидели в КНДР, похоже на советское общество, которое вы помните?
- Только внешне, то есть действительно похожи какие-то архитектурные элементы, элементы пропаганды или городского дизайна, есть сходство демонстраций, шествий и так далее, но все-таки я очень хорошо помню советское время. Мы, идя строем и провозглашая лозунги во славу партии и ее лидеров, по окончании этой демонстрации уходили на свои кухни, где об этих же вождях, чьи портреты мы несли часом ранее, с удовольствием рассказывали анекдоты. У нас была какая-то жизнь, отдельная от идеологии. В Северной Корее ничего подобного я не наблюдал, и те люди, которые знают эту страну, они скорее со мной соглашаются: у северокорейца, по сути, вся жизнь проходит в строю, он никогда не возвращается, никогда не приходит на эту кухню, где он может подвергнуть какому-то сомнению, сарказму постулаты своей системы.
Даже если бы я говорил о похожести, я бы скорее отсылал, конечно, не к 60-м или 70-м, и уж тем более к 80-м годам, а говорил бы о годах сталинского периода, потому что уж в поздние советские годы более или менее, пусть и при определенной идеологической обработке сознания, но все же существовала информация о внешнем мире. Мы смотрели американские картины, нам-таки покупали джинсы, жвачку, журналы Playboy, мы слушали, в конце концов, «Голос Америки», передавали самиздат, и за самиздат никого не расстреливали.
Конечно, человек подвергался репрессиям, но, по сравнению с северокорейским вариантом, весьма гуманным - увольняли с работы, укладывали в дурку, но ничего особенно криминального.
В сегодняшней России, которая, конечно же, находится во всем известном состоянии, люди глотнули воздуха свободы, он еще не растворился в их легких. И вот так взять россиянина и завести не просто в концлагерь, а в жесточайшую систему, как КНДР, просто невозможно.
- Но сейчас мы наблюдаем стремление к созданию культа, возвращение к идее Сталина в качестве великого вождя.
- Я понимаю, о чем вы говорите, но это очень длинный путь. Вообще говоря, создание КНДР - это почти аномальное явление. Как радиация влечет за собой некие аномалии: рождаются телята с двумя головами, например. Собственно, северокорейский режим - это тоже аномалия, которая произошла в результате достаточно серьезных тектонических сдвигов в этом регионе - одна война, вторая война… Сюда наложилась ментальность восточной культуры с определенными институциями и стремлением к почитанию.
Фактор появления у Северной Кореи ядерного оружия (понятно, кем и зачем оно было передано молодому режиму Ким Ир Сена) тоже способствовал появлению этого абсолютно аномального режима, повторение подобной ситуации где-либо в мире очень маловероятно. И Россию, при всем моем критическом отношении к нынешнему политическому климату в стране, с Северной Кореей сравнивать просто некорректно.
- Северная Корея исчезла из международной политической риторики, если кто-то о ней и вспоминает, то вскользь. По-вашему, должен ли мир вмешаться в эту ситуацию? И нужно ли это делать?
- Я думаю, что вмешательство может повлечь за собой непредсказуемые события. И, как ни парадоксально и жестоко это прозвучит, но нужно ждать, пока режим сам себя изживет. Это может произойти совершенно неожиданно, условно, кирпич упадет на голову. Знаете, всякое в жизни бывает - речь не о заговоре, а о непредсказуемых ситуациях.
Конечно, это может произойти и завтра, но если режим будет жить в своей системе координат, он имеет очень высокий запас прочности, которого хватит еще на десятилетия.
Полагаю, что еще лет 30 он может существовать в этом замороженном виде, а если туда активно вторгнутся внешние факторы, учитывая фундаментальную обработку сознания миллионов северных корейцев, это может не только взорвать регион, но и распространиться далее даже в отсутствие у них доступа к ядерной кнопке. Во время Второй мировой войны были камикадзе в Японии, так вот, камикадзе - это просто ничто по сравнению с тем, что могут предъявить миру северокорейцы, люди, доведенные до состояния северокорейца сегодняшнего дня. Тогда 11 сентября покажется детским лепетом.
- Некоторым корейцам все-таки удается сбежать из КНДР и начать новую жизнь. Значит это все-таки возможно? Есть шанс, показав корейцам западный мир, изменить их взгляд?
- Начнем с того, что один из постулатов этой идеологии - абсолютная изоляция от внешнего мира, и показать им ничего не удастся. Там есть два телевизионных канала: один - утреннее вещание до часу дня, а второй - с часу до вечера, то есть, по сути, это вообще один канал. Я на протяжении двух месяцев смотрел их телепередачи, там вообще отсутствует внешний мир.
Например, программа вроде Animal Planet, которую они вряд ли покупают, скорее воруют: как только в ней должен появиться какой-нибудь отель, город, автомобиль - просто некая социальная составляющая, некая информация о другой цивилизации - это тут же вырезают.
Только природа, пейзажи, реки, птицы, рыбки - то есть человека в джинсах увидеть практически невозможно. Это же относится и к спорту. Я смотрел годовую подписку нескольких основных газет, там их не так много, и все они полностью посвящены вождю.
Они все очень маленькие, четырехстраничные, газета «Правда» так выглядела в советские годы. На первой странице - большой портрет вождя, на второй - четыре поясных портрета вождя, на третьей - восемь групповых портретов вождя с передовиками производства, на последней странице - о достижениях народного хозяйства.
А в самом углу - в советские годы тоже была такая рубрика - там были черные рамочки, куда можно было публиковать некрологи: сотрудники сахарного завода с прискорбием сообщают о безвременной кончине нашего главного бухгалтера. Вот в таких рамочках помещены крупицы информации о происходящем за пределами Северной Кореи. И что это за информация? Взорвался нефтепровод, упал самолет, какая-нибудь забастовка, подрались футбольные болельщики. Это действительно происходит в мире: и убивают, и землетрясения, и техногенные катастрофы, но северокорейцы знают только о них, поэтому они с ужасом думают, что же там за пределами нашего благоденствия творится!
У меня большие сомнения по поводу рассказов о беженцах, то есть они, конечно, есть, но я общался с ними в Южной Корее, все-таки у них иная мотивация - это не люди, которые, например, бежали из ГДР в ФРГ - те точно понимали, куда бегут.
Из Северной Кореи люди бегут, абсолютно не понимая, куда. Они бегут от отчаяния, они скорее бегут от чего-то, а не куда-то. Иными словами, если вы на корабле в открытом море, и вас там угнетают, издеваются, вы от отчаяния прыгаете за борт, мало надеясь на то, что вас вообще вынесет на берег - и здесь так.
- Возвращаясь к фильму, меня удивила одежда людей. Все, кто попадал в кадр, например, женщины, идущие на завод, очень модно, ярко одеты. Это постановочная съемка? Потому что сцена, где толпа толкает автобус, там совершенно другое ощущение - все люди в сером.
- Я не знаю, как они готовили съемки. Однажды мы снимали посвящение школьников в пионеры. И вот, когда все уже заняли места в зале, к сидящим и уже подготовленным людям подошли наши сопровождающие, вытащили из сумки фотоаппараты и раздали им.
Потом они стояли и объясняли, куда нужно нажимать, то есть они дали людям фотоаппараты, точно понимая, что те попадут в кадр, что они должны фотографировать. И после съемки они эти фотоаппараты у них забрали. Если внимательно посмотреть, видно, что человек, конечно, не перевернул вверх ногами фотоаппарат, но обращается с ним так, что становится понятно - он первый раз в жизни держит его в руках.
- Здесь в России люди не очень любят улыбаться, говорят, что русские - мрачный народ, но от героев вашего фильма веет невыносимой тоской. И глаза у них не просто печальные, но еще и скучающие.
- Нет, я бы сказал, безразличные. И это происходит во многом оттого, что человек там рождается в ситуации, когда от него ничего не зависит с первого до последнего дня его жизни. Поэтому у него к какому-то возрасту, к 15 годам, вырабатывается отстраненное отношение и к происходящему вокруг, и к себе самому. Это уникальный эксперимент над человеком, он дает такую реакцию.
К сожалению, мы все видели кадры казней в ИГИЛ, там можно заметить, что люди, которых казнят, не сопротивляются. Как они себя ведут, как они смотрят... Как будто не ему сейчас прострелят или отрежут голову.
Я не знаю, что с этими людьми происходит, прежде чем начинается эта показательная съемка, но, видимо, происходит нечто такое, после чего человеку становится все равно, у него к этому моменту уже абсолютно подавлена воля и как бы его уже нет, он не существует, он не внутри самого себя. Северные корейцы чем-то напоминают людей, которых ведут на расстрел, они уже не внутри себя.
- Они автоматически прославляют великого вождя или действительно верят, что он совершил все подвиги, которые ему приписывают?
- Учитываются, что с детства, с момента обретения языка и понимания смысла слов, им сообщают, что их вождь - это божественное существо, которое раздвигает руками горы, поворачивает вспять реки, летает на ковре-самолете и тому подобное (а я в данном случае пересказываю ежедневную передачу «Спокойной ночи, малыши», которая каждый раз детям сообщает какие-то сказки о вожде), то они просто не представляет себе ничего более, нежели вождя.
Это даже уже даже не религия - это какая-то жесточайшая секта. Все-таки «вера» - это то, к чему человек приходит осознанно, а здесь происходит некое подсознательное вживление.
- По поводу уровня жизни в стране: можно ли его сопоставить с каким-то периодом СССР? В КНДР в 90-е тысячи людей умерли от голода, какова ситуация сейчас?
- Нужно понимать, что все, что я говорю о Северной Корее, носит характер предположений, потому что никакой доподлинной информации у меня нет - ни в каких квартирах я не был, в магазинах практически не имел права быть.
Видел я, естественно, большое количество очередей, но они, как правило, стоят во внутренних дворах, по сути, видны только хвосты этих очередей, когда просто двора не хватает, чтобы всем там поместиться.
Нередко встречал на улице людей, старушек в основном, которые тащат какие-то мешки. Я не знаю, что в них, наверное, пшено. Собственно, я прекрасно помню и перестроечное время, когда всех бабушек отправляли стоять в очередях за продуктами, но это другие очереди, другие продукты.
Только в одном магазине я был неоднократно, он находится на территории посольского городка, в который не может проникнуть ни один северный кореец, потому что там КПП, да ему и в голову не придет этого делать.
Кстати, именно этот магазин всегда демонстрируют либо корейцы, либо приверженцы Северной Кореи в качестве аргумента: мол, посмотрите, какая счастливая и комфортная у нас жизнь. Ассортимент этого магазина, если бы он оказался в любой другой стране мира, явствовал бы об абсолютной бедности, абсолютном убожестве этой страны, потому что там два вида колбасы, три вида консервов, два вида сока и два вида печенья и все. В магазине для дипломатов такой ассортимент за валюту. И этот магазин, конечно, нас очень выручал, дипломаты нас туда возили, мы там затоваривались и вечерами могли что-то поесть у себя в номере, чуть ли не с кипятильником.
Глядя на этот ассортимент, можно догадаться об убожестве в магазинах для обычных людей. То что я видел, это просто абсолютно пустые полки, нет ни одного продукта, вообще ни одного, а тот, который случайно есть, не продается или выдается по талонам. Я был в магазине, где стоял только томатный сок, притом, откровенно говоря, я не знаю, это были пустые пачки или полные, потому что он был на расстоянии, а выдавали с рук.
- Удалось ли вам понять, чем заняты жители КНДР в свободное время, как они развлекаются?
- Насчет их досуга я ничего не знаю. Мне кажется, у них просто нет такого понятия. Весь досуг - это, наверное, какие-то подготовки к митингам, шествиям. То есть я не видел людей, праздно шатающихся по городу. Все очень озабоченно, целеустремленно движутся. Знаете, всегда видно, человек просто вышел пройтись, или он куда-то идет целенаправленно. Вот там все люди ходят целенаправленно.